Оказывается, в наше замечательное время есть страна, где могут пытаться организовать увольнение преподавателя Мореходного училища за то, что его заметили в телерепортаже о праздновании 9 мая.
Эта история случилась в Латвии. Преподавателя мореходки зовут Георг Куклис-Рошманис. 9 мая он пришел к монументу Освободителям. Кто-то из начальства заметил его в телевизионном ролике. В мае его предупредили о том, что с ним не будут продлевать рабочий контракт, а 21 мая преподаватель Куклис-Рошманис был вызван в кабинет своего начальника Сармиты Домбровска, где записал представленный моему вниманию диалог.
Георг Куклис-Рошманис: По какой причине меня собираются уволить с работы?
Сармите Домбровска: Вы политически потенциально опасны.
Куклис-Рошманис: Чем именно я опасен?
Домбровска: Ваши личные политические убеждения не соответствуют официальной государственной политике Латвии.
Куклис-Рошманис: Но ведь лекции и воспитательную работу с учащимися я провожу на государственном языке по утвержденному плану?
Домбровска: Но вас видели 9 мая при возложении цветов к памятнику Победы. По телевидению вы высказывались в поддержку русских Латвии.
Куклис-Рошманис: Но это мое личное мнение, на которое я имею право, и оно не распространяется на мою служебную деятельность.
Домбровска: Но вы политически потенциально опасны. Вдруг вы решите учащихся повести к памятнику Победы или будете рассказывать учащимся про День Победы 9 мая или что-нибудь в защиту русских?
Куклис-Рошманис: Но разве это было бы преступлением?
Домбровска: Вы потенциально политически опасны! Ваши личные убеждения неправильны! Направление официальной политики Латвии — это Америка и НАТО. А если вам нравится поддерживать русских, то тогда уезжайте в Россию. В Латвии вы не можете, не имеете права работать преподавателем или воспитателем в государственном образовательном учреждении. Все! Точка!
Куклис-Рошманис: Это ваше официальное мнение?
Домбровска: Да, это официальная позиция!
Георг Куклис-Рошманис преподает в Мореходном училище Латвийской морской академии уже пять лет. До этого работал в охране первого премьер-министра ЛР Ивара Годманиса. Затем, пройдя обучение в московском Кремлевском полку и Латвийской национальной академии обороны, до 1995 года возглавлял почетный караул президента Латвии. Куклис-Рошманис из семьи потомственных военных: отец, отчим, оба деда и прадеды верой и правдой служили Отечеству. Как выяснилось, некоторые имена его предков выбиты на стене храма Христа Спасителя за победу над Наполеоном.
— Как вы стали политически неблагонадежным?
— К сожалению, в результате той политики, которая проводится сейчас правящими кругами Латвии, любой человек может оказаться в этой роли. Точнее, любой, кто способен рассуждать здраво. Любой, кто разделяет те ценности, которые приняты в цивилизованном мире, в Европе, к сожалению, в Латвии попадает в ранг "идеологически опасных".
Это стремление навесить ярлык "идеологически опасный", на мой взгляд, несет угрозу для всей Европы. Уточню: именно внутренняя политика Латвии становится потенциально опасной для Европы, так как именно те, кто разделяет основные ценности современной Европы, считаются в Латвии идеологическими врагами.
— Что предшествовало этому майскому совещанию, где ваши коллеги объявили вас "идеологически неблагонадежным"?
— Во-первых, нынешнее руководство академии поддерживает политику ультра-националистических кругов Латвии. Уже это говорит о многом. Во-вторых, со студентами в перерывах я говорю на русском языке. Это не противоречит ни закону об образовании, ни законодательству Латвии. Но почему-то у русофобов это вызывает особую неприязнь. Руководители академии, которые были в советское время правоверными коммунистами, правоверными старшими офицерами Советской армии, имели советские награды, имели партбилеты членов КПСС, неожиданно стали "святее папы Римского" уже в пропаганде неонацистской и русофобской политики. Такое впечатление, что все советское время они скрывались в лесах, как "лесные братья", и являются не ветеранами советских вооруженных сил и ВМФ, а ветеранами дивизий СС. Эти самые люди, которые сейчас упоенно рассказывают о том, что герои служили только в легионе СС, а русские в Латвии взялись непонятно откуда, в советское время говорили прямо противоположное. И были не просто столпами советской власти, но и других поучали, как жить, следуя кодексу коммуниста.
— А ваша непосредственная собеседница, госпожа Домбровска, тоже из их числа?
— Конечно. В советское время она не была никаким оппозиционером. Она была обыкновенным советским гражданином. Впоследствии — обыкновенным чиновником. А сейчас просто одна из тех, кто подпевает политике национальных радикалов, находящихся у власти. Причем то, что она сказала в ходе нашей беседы, не может не шокировать любого нормального человека. Потому что в таком случае надо задаться вопросом, в какой стране мы вообще живем.
— Расскажите, под каким предлогом вас пригласили на совещание?
— Сармите Домбровска — мой непосредственный руководитель. Она пригласила меня на беседу в свой кабинет. А перед этим руководство академии в лице ректора Берзиньша, по информации, которую мне передали симпатизирующие мне люди, дало команду избавиться от меня из-за того, что мои взгляды не якобы не соответствуют официальной идеологии. Такой вывод руководство сделало после того, как меня увидели на возложении цветов к памятнику Освободителям.
Я возлагал цветы в память о тех, кто победил "коричневую чуму", в том числе в память о моих дедах, которые воевали, в память о моей бабушке, которая была в лагере в Саласпилсе, в память о тетке моего деда, которая умерла в блокаду Ленинграда. Это моя личная позиция, но, оказывается, такая личная позиция является "вредной и чуждой" для этой Латвии.
Я получил сначала "замечание" за 9 мая. Затем я получил официальную бумагу от руководства с требованием объяснить, почему на референдуме я проголосовал за признание русского языка вторым государственным и за поддержку тех русских, которые в 1991 году вместе с нами стояли за свободу и независимость демократической Латвии, но оказались лишенными прав.
Согласно Конституции Латвийской Республики, личная позиция гражданина ничем не ограничивается и имеет право быть высказанной. А теперь получается, что личная позиция некоторых граждан является чуть ли не преступлением… А когда в одной из газет вышло интервью, где я сказал, что в моей позиции нет ничего крамольного и что, наоборот, это правомерно, согласно латвийским законам, для них это стало точкой нетерпения, и они поняли, что я не буду пропагандировать их взгляды, не буду восхвалять эсэсовцев, не буду ругать русских. И после этого состоялась та беседа, текст который вы увидели. В любой европейской стране пропаганда их взглядов является предметом криминальной ответственности. В Латвии — наоборот: занимающие противоположную позицию наталкивается на репрессивные методы.
— А если к вам такое отношение, потому что вы разговариваете со студентами в перерывах по-русски, то каково отношение к тем из них, для кого русский — родной язык?
— Отрицательное. Но большинство преподавателей Морской академии — нормальные люди. Они здраво мыслят, при необходимости говорят со студентами на русском языке, поясняя те моменты, которые студентам не были понятны на лекции.
Непосредственно все занятия проводятся только на латышском языке, независимо от того, насколько язык понятен студентам. Давление со стороны руководства испытают как раз преподаватели. Я не сомневаюсь, что какие-то проблемы с руководством, подобные моим, могли быть у других преподавателей. Их суть: использование русского языка при общении со студентами вне часов официальных занятий. Однако в целом в академии в этом плане все в порядке.
Межнациональной розни на уровне студентов и преподавателей у нас нет. Но ректор и те руководители академии, которые желают идти в ногу с политикой нынешних правящих кругов, стараются помешать этому, не задумываясь об абсурдности своих высказываний.
— Если дело дойдет до вашего увольнения, ваши студенты и коллеги выразят свою позицию?
— Мои студенты и большинство моих коллег уже открыто меня поддерживают. Хотя до публичного протеста пока не доходило, и я думаю, что это к лучшему. Не дай Бог, если националистически настроенное руководство перекинет свои репрессии на студентов. Поэтому мы стараемся оградить студентов.
— Как вы думаете, насколько лично вы важны для академии, учитывая ваш профессиональный и преподавательский опыт?
— К сожалению, после прихода к власти ректора Берзиньша два года назад профессиональные качества стали второстепенным делом. Главное — политика. Именно благодаря Берзиньшу на выборах в парламент баллотировался радикальный националист из числа преподавателей от блока "Все для Латвии". То есть национализм стал более ярко выраженным. В этих условиях любой преподаватель будет настолько нужен, насколько его идеологическая платформа соответствует официальной доктрине. Если бы я был радикальным националистом и русофобом, я был бы весьма мил руководству и очень необходим как специалист. К сожалению, идеологическая составляющая является основой основ в гораздо большей степени, чем в советское время, которое в Латвии так любят ругать.
— Вы потомственный военный…
— Да, все мои предки так или иначе были связаны с военной службой. Прадеды, деды, отец, отчим. Многие поколения моей семьи служили Отечеству. И при этом нынешним патриотам следует лучше узнать историю. История Латвии была неразрывно связана с историей России. И те, кто помнит эту историю, кто дорожит памятью предков, кто уважает своих предков за верность и порядочность служения Отечеству, сегодня "неправильные и вредные". Проблема в том, что они подчеркивают неразрывность истории Латвии и России, а политическое руководство страны хочет эту связь разорвать. Делается все, чтобы показать, что Латвия и Россия были случайно связаны негативными отношениями. Но для меня и таких, как я, эта общая история — прошлое семьи, которая верой и правдой служила Отечеству, защищая его во всех войнах.
Что касается попыток американизации латвийской внутренней политики, я много общаюсь с американцами и знаю, что они весьма критично настроены по отношению к латвийской реальности. На самом деле некое раболепство по отношению ко всему, что латышам кажется американским, похоже на известное в нашей истории преклонение перед немецкими баронами, перед любыми завоевателями, перед любым нашествием, в котором видели нового выгодного хозяина, которому надо услужить. При этом не забыть насолить бывшим хозяевам, чему в истории есть немало примеров. Вспомнить хотя бы один исход латвийских немцев, которым запретили вывозить свои семейные ценности. К сожалению, определенная внутренняя непорядочность остро ощущается в латвийской политике. Но это идет из глубины истории.
— Если в вашей академии со стороны руководства навязывается такое резкое неприятие "других", то, насколько я понимаю, это идет вразрез с принципами и реальностью современного морского дела, где все экипажи судов большей частью смешанные. На корабле национализм невозможен по определению.
— В академии учатся студенты с разными идеологическими взглядами. Но в процессе обучения и особенно в процессе морской практики они все понимают, что эта профессия интернациональна по своей сути. То, что порой приемлемо на берегу, в море неприемлемо. И они вынуждены делать выбор: либо оставаться при том мнении, которое они имели на суше и терять профессию, либо корректировать свою позицию и становиться членом единого морского коллектива. Морское дело суровое. И когда курсанты уходят на морскую практику на обыкновенных торговых или пассажирских судах, то они сталкиваются с интернациональным коллективом. С практики они приходят окрепшими, загорелыми и со здравыми мозгами. Они начинают понимать, какую профессию выбрали. Те, кто не способен это понять, отсеиваются. И таких очень немного. Именно поэтому студенческий коллектив нашей академии к четвертому курсу мыслит абсолютно здраво. Они к этому времени прошли испытание учебой, морской стихией, морским интернационализмом, где нет места национализму, нацизму или расизму. Перед ними выбор: либо сухопутный национализм, либо будущее в профессии, которая во всем мире остается уважаемой и почитаемой. Морское дело, к счастью, лечит любого националиста.
— Какие у вас планы?
— Я не собираюсь сдаваться. Убеждения менять не имею привычки. Работа — дело наживное. Если в результате засилья националистов в Латвии придется оставить эту работу, мне будет очень жаль. Мне нравится моя работа. Но в угоду конъюнктуры я не изменю свою позицию. Будем жить дальше. Моя бабушка говорила: "Со временем все будет хорошо, только мне времени жалко…" Я оптимист. Я уверен, что эта страница истории Латвии останется страшным сном. Правящие круги нашей страны на самом деле очень боятся огласки той националистической политики, которую они проводят.
Но я молчать не буду, потому что молчание — услуга националистам. Молчание демократического сообщества в 20-е и 30-е годы прошлого века привело к власти Гитлера. Надеясь, что все само собой рассосется, упустили возможность остановить нацизм в самом его зародыше. Еще и потому, что били "других", выборочно. Думали, что это не коснется "правильных". Мы теперь знаем, что из этого вышло. Латвия идет по этому же пути. Конечно, Латвия и Германия имеют разные масштабы. Но данная параллель для меня очевидна. Потому снова хочется сказать: "Люди, будьте бдительны".
— В этом опасность националистов типа лидера "Все для Латвии" Райвиса Дзинтарса?
— Опасность представляют не только они. Опасность представляет общая внутренняя политика Латвии. "Все для Латвии" публично выражают свои взгляды. Они открыты в них. Они открыто пропагандируют национализм и СС. Они открыто демонстрируют эсэсовскую форму и оружие детям, говоря им, что это "правильное" оружие. Они открыто прививают то, что уже осуждено всем миром. Они культивируют возрождение нацизма. Это мое твердое убеждение.
Как иначе можно воспринимать мероприятия, посвященные вступлению нацистских войск в Ригу? Чествование ветеранов СС? И политика, согласно которой других ветеранов, кроме ветеранов СС, в Латвии просто не существует. Но о том, что лагерь смерти Саласпилс был просто, извиняюсь, "лагерем трудового перевоспитания", говорят весьма уважаемые политики, представляющие не только "Все для Латвии". По сути, вторя Геббельсу… Когда в школах детям внушают, что освобождение Латвии советскими войсками — "вторая оккупация"… Таких примеров можно приводить еще много. О чем после этого говорить? Это позор. Чем меньше этой грязи покроет имидж Латвии, тем будет лучше для будущих поколений. Тем меньше стыда будет за то настоящее, которое мы сейчас переживаем.
— Как вы идентифицируете себя с Латвией?
Латвия — моя земля. Это страна, в которой я родился, в которой жили все мои предки. Культура Латвии мне родная. Это история, в которой много светлых прекрасных моментов, которыми можно гордиться. Это народ, который всегда жил дружно и с русскими, и с другими народами. Но это та территория, которая всегда подвергалась негативному влиянию различных тенденциозных политиков, различных режимов, которые всячески портили все то хорошее, что в чистом виде можно увидеть в Латвии.
Латвия — несчастная страна, которая стоит на перепутье исторических дорог. Является действительно некоей буферной зоной, на которой сталкиваются различные идеологии. К сожалению, слабая часть латышского народа всегда старалась подстраиваться под сильный сапог. Но я считаю, что равнение надо держать на тех представителей моего народа, которые оставались свободными от дурного влияния.
Я люблю Латвию и считаю, что моя страна должна иметь хорошие выгодные связи с Западом, но не должна забывать об общем с Россией историческом прошлом. Попытка перерезать живые связи грозит гибелью всего организма. Латвия — старое дерево, а старые деревья не пересаживают. Оно засохнет. При этом интересно, что латвийские националисты игнорируют дипломатичные мягкие рекомендации и Запада, и США: "Не задирайте Россию. Дружите с Россией. Это ваше благосостояние, экономика, перспективы". Ни одному западному руководителю не интересно иметь такую болячку в международных отношениях, которая бы портила Западу отношения с Востоком. Попытки умиротворить официальную Латвию идут не только со стороны здорового общества Латвии, но и со стороны той части Запада, на которую Латвия пытается сейчас равняться. Во время борьбы за независимость ключевым было слово "атмода" — "пробуждение". Я думаю, что сейчас, после двадцати лет неправильной политики, Латвии снова нужно пробуждение. Для ее же блага.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
