Уважаемый коллега Виктор Александров парировал моё ему возражение о наличии у народов безусловного права на политическое самоопределение путём создания своего государства некоей юридической казуистикой о том, что одни акты ООН были ратифицированы, а другие, разъясняющие значения понятий в первых, нет. Это мне напомнило решения Конституционного "суда" Эрэфии о неисполнении решений Европейского суда по правам человека. Я уже ссылался на свою юридическую практику. Сошлюсь ещё раз: у судьи на столе лежат три томика: кодекс, процессуальный кодекс и нон-фикш "Комментарии к кодексу" под редакцией председателя Верховного суда... Кодексы принимались законами. "Комментарии" — сборник рассуждений правоведов. Но он — самый важный для суда. Так и трактовка права на независимое государство для народа в Декларации ООН определяет смысловое наполнение международных пактов.
Да, с середины 60-х международная бюрократия тормозила признание суверенных государств, потом тормоза отказали. Но в результате за 72 года число членов ООН увеличилось в 4 раза, причём полтораста следующих возникли из полсотни первых. При их отчаянном сопротивлении.
Если в одной своей публикации коллега В. Александров отсёк при цитировании вторую половину нормы международных пактов, то, отвечая на мои возражения, отсёк вторую половину моей общей аргументации.
Я сказал, что писанное право на сецессию — это (довольно неуклюжая) фиксация тысячелетиями признаваемого естественного права добиваться национальной независимости от империй и захватчиков. Таких естественных прав несколько. Можно убивать "законноизбранного" Гитлера. Можно прогонять французов из Алжира и англичан — со Святой земли. Можно было Дудаеву провозгласить Чеченскую Республику как союзную, покинув РСФСР. Это был такой же революционно-легитимный акт, как и провозглашение РСФСР приоритета своего законодательства над союзным годом раньше.
И я же сказал, что спор надо вести по существу — одним естественное право нравится, другим — нет. А не погружаться в юридическую казуистику. Иисус, позволив называть себя царём — Бен-Давид — это Второе Мессианское имя (первое — Иммануил), нарушил римские законы о мятеже. Через 99 лет после этого Бар-Кохба не только победил римлян, но и вполне мог рассчитывать оказаться во главе независимого Иудейского царства (или полузависимого — в орбите Парфянской империи) если бы Парфянский фронт рухнул быстрее, чем в исторической реальности. Была же независимая Армения. И была же автономная Иудея Зоровавеля после разгрома персами Вавилонии.
И восставшие греки Ионии, помощь которым эллинскими добровольцами стала предлогом для похода Дария, грубо нарушили персидские законы.
И не только для Косово сделали исключения международные бюрократы — независимость получили Восточный Тимор и Южный Судан.
Что касается необходимости согласовывания самоопределения с бывшей "материнской" державой, то ведь такое согласование может быть получаемо очень по-разному. Иногда и сделки о передаче квартир или бизнеса подписывались с утюгом на животе (метод, предложенный Юрием Карой в его эпохальных "Ворах в законе" в ещё вегетарианском 1988 году). Климент Эттли согласился на уход из Подмандатной Палестины — после того, как ему крепко подпалил хвост Менахем Бегин.
Горбачёв согласился на воссоединение Германии, потому что его подданные очень хотели есть.
Де Голль согласился на уход из Алжира (и эвакуацию миллиона французских поселенцев) — после 7 лет партизанской войны и двух попыток военного переворота, один из которых и привёл его к почти диктаторской власти.
О Каталонии.
Пучдемон не потому, подписав "Декларацию народных представителей", не поставил её на голосование, что чувствовал шаткость своих правовых позиций (за его спиной стоят миллионы и тысячелетие его южнолангедокского народа, перипетиями средневековой истории, разделённого между Арагоном и Парижем), а потому что давал возможность мадридским дуракам наломать как можно больше дров и заставить брюссельских трусов опомниться от шока и начать действовать. Такая мудрая "непрямая стратегия".
Закусивший удила Рахой дал Женералитету срок до 16 октября на публичную капитуляцию, угрожая уже 20 октября ввести прямое правление. В этом он получил поддержку и правых, и левых мадридских имперцев. В качестве морковки используются посулы начать размышлять о федерализации испанской конституции, чего каталонцы добивались с 1931 года. Но если Рахой не будет остановлен Туском, то мы получим рождение того, что Каспаров недавно назвал "альтернативной легитимностью". И вот тут Мадриду придётся очень несладко. Дело в том, что Каталония достаточно погружена в испанскую культуру, которая предусматривает не только мощную традицию герильи (она проявилась даже на Филиппинах, видимо, как результат трёх с половиной веков колонизации), но и традицию "параллельной государственности", как это было, например, в Никарагуа в конце 70-х, во время борьбы с "сукиным внуком" Самосой. Вот это будет настоящий пример революционной легитимации.
И в завершение о Крыме.
Крымский референдум не потому не имеет силы, что не соответствовал букве украинского законодательства. Силы его лишает иностранная оккупация и явная, математически легко доказанная "нарисованность". Но самое главное — право на самоопределение в Крыму имеет только и исключительно его коренное население (португальцы Анголы и Мозамбика не имели право голоса при решении судеб этих колоний) — крымско-татарский народ, караимы (бывшие хазары) и крымчаки (крымские евреи — бывшие испанские сефарды, изгнанные ровно 525 лет назад из Испании).
Крым — трёхобщинен. Как Ливан и как Иерусалим. Все понимают, что судьбу Иерусалима не может односторонне решить арифметическое еврейское большинство (особенно усиленное уже обещанным присоединением к столичному муниципалитету Маале-Адумим и прочих окрестностей Иерихона), "передавив" голосованием жителей бывшей иорданской части города.
Русское большинство, не считающее себя частью украинской гражданской нации, при всём своём желании не может утащить в Эрэфию ни крымско-татарский народ (который как репрессированный имеет право на территориальную реабилитацию, т.е. признание своих национальных прав на этой земле), ни тех украинцев и русских, которые считают себя частью украинской гражданской нации. Русские же самоопределились при провозглашении суверенитета РСФСР 12 июня 1990 года, что и отмечается, как "День России". Своё неудовольствие украинскими порядками потомки оргпереселенцев 50-х годов и силовых отставников, выбравших себе дачи не под Ригой, а под Севастополем, могут выразить аналогично поведению российских немцев и российских евреев, которые недовольны порядками российскими.
Но если бы в Крыму было почти только русское население, считающее своей родиной — Россию, если бы не было другого этнического народа, равно претендующего на реализацию на данной территории своих национальных прав, и если бы политические и гуманитарные права этого русского населения ущемлялись властями Украины, то оно имело бы безусловное право на сецессию.
Только референдума нужно было провести два — о наделении Верховной Рады Автономии учредительными функциями (или об избрании Учредительного собрания Крымской республики) и, собственно, о национальном суверенитете.
И только получив суверенное право на национальное самоопределение (оформившись как нация), можно было договариваться с Эрэфией о государственном союзе с ней.
Естественно, референдумы должны были быть свободными и должна была быть обеспечена возможность антисепаратистской агитации. Однако взятие Рады под охрану милиционными формированиями революционных сил (а не десантом интервентов) не могло бы рассматриваться как основание не признавать итогов голосования о независимости.
