Когда я 20 февраля 2022 года уезжала в отпуск в Грецию, то не подозревала, что недельный отдых превратится в эмиграцию. Я взяла с собой две книги, рассчитывая сидеть на балконе с видом на море и расслабленно перелистывать страницы. Одной из этих книг была "Илиада" Гомера.
Теперь она стоит на полке в моей новой, эмигрантской квартире — осколок оставленной в Москве библиотеки. И, честно говоря, за прошедшее время не часто я испытывала желание ее открыть. Зачем мне сейчас весь этот звон мечей и преломляющиеся копья, шлемоблещущий Гектор и быстроногий Ахиллес? В нашем мире грохочут реальные войны.
Но вот я послушала лекцию Александра Баунова "Свои и чужие. От Трои до Мариуполя" и подумала, что пришла, наверное, пора перечитать Гомера.
Александр Баунов посмотрел на древнюю поэму глазами человека сегодняшнего дня — и увидел в ней то, на что раньше мало обращали внимание, а если и обращали, то не ставили в контекст нашей жизни.
Вопрос, который я неоднократно задавала своим ученикам — за кого Гомер, за греков или за троянцев? Ну вроде бы ясно, что за греков. За своих. А Баунов очень тонко и убедительно показывает, что в поэзии Гомера практически нет своих и чужих, "нас" и "их".
Он описывал греческих героев, рассчитывая на своих слушателей — греческих воинов более поздних эпох. Но при этом превознесения своих и описания чужих как подлых уродов здесь нет и в помине.
"Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына" — первые строки поэмы. Речь идёт о том, как неблагородно поступил предводитель ахейского войска, "царь царей" Агамемнон. Сначала он отказался отдавать жрецу Хрису его захваченную в плен дочь. А когда Хрисеиду всё-таки пришлось отпустить, то царь царей быстро утешился — он просто приказал отнять любимую рабыню у Ахилла. Вот с этого всё и началось.
Получается интересная вещь, о которой я раньше не задумывалась — "Илиада" начинается с нечестного поступка "своего" царя, а заканчивается торжественными похоронами "их" героя Гектора, жестоко убитого Ахиллом. И разве не вызывают у нас сочувствия жена Гектора Андромаха и их сын, маленький Астианакс, которым предстоит страшная судьба после гибели мужа и отца? А несчастный троянский царь Приам, умоляющий Ахилла вернуть ему тело сына, или, что ещё важнее, — смертельные враги Приам и Ахилл вместе плачущие — каждый о своём, Ахилл о Патрокле, а Приам о Гекторе.
Вдруг оказывается, что "Илиада" — это не просто подробное смакование боя, и ещё одного боя, и следующего боя. Неужели древнегреческим царям и их дружинам, слушавшим песнь Гомера, вообще было интересно что-то еще?
Похоже, что было.
Потому что "Илиада" — это не только мерный гекзаметр или "Список кораблей", который даже такой любитель античности, как Мандельштам, похоже, не мог осилить с одного раза. "Илиада" — это поэма про людей на войне, про их тяжелую жизнь, про войну, которая тянется и тянется без конца, про предчувствие собственной гибели. А за ней еще следует и "Одиссея", и другие тексты, рассказывающие про мучительную жизнь героев Троянской войны после наступления мира.
Наверное, сторонники строгого филологического анализа смогут возразить Александру Баунову по разным пунктам и обвинят его в "осовременивании" восприятия поэмы. Ну а как ещё читать древнюю книгу — как застывший осколок былых времен? Нет уж, на то она и великая поэма, чтобы каждое новое поколение видело в ней своё.
Для нас, живущих в мрачную эпоху кровавых войн, в то время, когда деление на "своих" и "чужих" становится чуть ли не главным определяющим фактором жизни людей, — наверное, неплохо перечитать "Илиаду" и посмотреть на древние сражения по-новому. Люди — всегда люди, с какой бы стороны фронта они ни сражались. А война — всегда мерзость и кровь, сколько бы нам ни рассказывали о потрясающих подвигах великих героев...
! Орфография и стилистика автора сохранены
