Сынки! У нас, у русских, издревле повелось так, что есть Аника-воин и Лонгин-сотник. Поудобнее садитесь на шконки, я вам расскажу.
Про Анику-воина слышали вы от бабушки, а может кто и в пятом классе видел в учебнике литературы. Древняя эта русская баллада. Некрасов ее цитировал в "Кому на Руси жить хорошо".
А баллада эта о том, что воин Аника - сильный, дерзкий - жег дома, бил стариков и женщин и не было ему никакого окорота. Ехал он на коне однажды, а навстречу ему неведомый богатырь. "Кто ты?" - спросил Аника. А тот ему отвечает: "Смерть". "Будем биться!" - закричал Аника. А Смерть ему: "Зря ты храбришься, привык ты беззащитных бить. Тебе меня не одолеть".
Стал он просить ее: "Давай я на твою сторону перейду, вместе будем всех бить?". Она: "Нет!". Он снова просит: "Дай хоть с матерью-отцом попрощаться!". Она ему: "Раньше надо было". Короче, махнула она раз - и он с коня. И труп.
Вот что такое "Аника-воин". Поэтому, может быть, вам и запомнилось с детства, как ваши матери с насмешкой говорили: "Эх ты! аника-воин".
А кто такой Лонгин-воин? Времени у нас тут много, в тюремной библиотеке святцы есть. И батюшка, наверно, вам говорил про христиан-первомучеников, которых наш народ почитает издревле.
Так вот, среди них были и воины. Александр-воин, Ромил-воин. А самый старший из них Лонгин. Все они были воинами римского императора, а тот был - как аника-воин - сильный, дерзкий, вся власть у него была, любого он мог на смерть послать. Да и не одного, а целыми тысячами. И особенно этот император истреблял христиан. Но бывало и такое, что воин выполнит приказ и подвергает мучениям невинных, а потом Бог ему глаза-то и откроет.
А бывало, видит воин силу веры христианской, да и откажется выполнять смертный приказ императора.
А Лонгин-сотник того пуще - он казнь Христа видел. В этом батальоне он был при распятии. Уверовал он сразу, признал он, что Спаситель воскрес.
Вот я вам это рассказал, а вы уж сами думайте, своим умом.
(*из обращения к сотрудникам Росгвардии к 10-летнему юбилею событий в Москве 3 августа 2019 года).
! Орфография и стилистика автора сохранены
