Константинов отметил, что ложный патриотизм, который навязывают россиянам, по своей сути эклектичен, он включает в себя зачастую как элементы из советского прошлого, так и элементы прошлого Российской империи и страны, образовавшейся после 1991 года: современные патриоты могут одновременно "горевать о расстреле царской семьи и прославлять людей, которые это сделали". При этом настоящий патриотизм и национализм, по мнению Константинова, могли бы взорвать существующий режим.
Каспарова поддержал также Троицкий, заявивший, что "патриотизм", так же как и "демократия", — слова окончательно дискредитировавшие себя в России.
Некоторые разногласия вызвал вопрос о том, что могло бы стать новой объединяющей идеей для страны после Путина. Троицкий заявил, что в XXI век Россия может взять только язык и культуру. Все остальное из современной России вызывает у Троицкого, по его словам, только омерзение.
В свою очередь Михаил Светов отметил, что язык и культура не могут стать политической повесткой, на что Троицкий отметил, что "политика" — это третье слово, о котором в современной России можно забыть.
Тем не менее Светов отметил, что для продвижения своих идей в политику мало предложить политическую программу. Зачастую самосознание народа формируется на великой трагедии или великой мечте. В качестве общей трагедии Светов полагает уместным считать судьбу русского крестьянства, пережившего крепостное право и коллективизацию и ставшего основой русского этноса. В качестве мечты либертарианец предлагает рассматривать Россию как некий общий фронтир, на котором места должно хватить всем для реализации собственных идей и проектов. При этом Светов выступает за мультикультурализм и многонациональность, ссылаясь на опыт США.
В то же время Константинов отметил, что идеология США формировалась на идеях протестантизма, привезенных из Европы белыми людьми, и отметил, что новая Россия может формироваться в основном вокруг русского этноса.
Участники дискуссии пришли к мнению, что основой для создания новой страны должно стать правовое равенство граждан, федерализация и отказ от возвращения к коммунистическому прошлому.
Разногласия вызвал вопрос о том, стоит ли желать России поражения в войне и распада территориальной целостности. По мнению Троицкого, у России нет морального права говорить о территориальной целостности после фактической аннексии территорий Грузии и Украины. По его мнению, для России распад был бы большим благом. В ответ Светов напомнил, что распад Советского союза привел к образованию таких государств, как современный и Туркменистан и Азербайджан, в которых права человека не соблюдаются практически никак. В то же время Каспаров призвал исходить из имеющихся возможностей и напомнил, в частности, что уход Франции из Алжира сопровождался также созданием государства с недемократическим режимом.
Говоря о военном поражении, Константинов отметил, что стоило бы конкретизировать, о какой войне, с кем и какими средствами идет речь. Безусловно, поражения в ядерной войне Константинов России не желает. Но хотел бы поражения режима в санкционной войне с Западом. В то же время Каспаров отметил, что наиболее возможной угрозой ядерной войны является режим Путина, и также пожелал ему поражения в санкционной и локальных войнах, которые он ведет.
При этом участники дискуссии сошлись на том, что основная опасность для России исходит не с Запада. "Китайское правительство думает столетиями, а российское — долларами", — напомнил Каспаров. При этом современный "пораженческий и оккупационный режим", "выплачивающий дань" некоторым представителям местных властей, постепенно сдает российские территории и Китаю.
Константинов также заявил, что Россия должна вернуться в семью европейских народов, в том числе вступить в Европейский союз и НАТО.
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
