Когда весной 2015 года "Мемориал" стал безнадежно лоббировать закон о запрете прославления и оправдания сталинских преступлений (как кальку с принимаемого тогда закона о запрете ревизии Нюрнберга, т.е. о "клевете" на сталинскую политику во время Второй мировой войны), аз грешный выступил с инициативой проведения общественного трибунала над сталинизмом.
Льву Пономарёву, Юрию Самодурову и Петру Филиппову идея понравилась, и в июне 2015 года в рамках Конгресса интеллигенции был создан оргкомитет такого общественного трибунала (материалы - на сайте Конгресса). Было запланировано запросить материалы в Украине, Литве, Латвии, Эстонии, Грузии, Польше, Финляндии и других странах.
В чем я видел главную задачу общественного трибунала? С одной стороны, большинство индивидуальных и коллективных жертв сталинизма реабилитированы, депортации признаны геноцидом, а Госдума обозначила ответственность сталинского руководства за искусственный голод 30-х годов. Поэтому уже решена проблема доказывания незаконности репрессий, того факта, что обвинения - сфабрикованы, а признания получены под пытками.
Однако я видел необходимость определить, что действия сталинского руководства - это не просто широкомасштабное преступное превышение должностных полномочий, но "социальный геноцид" - использование террора в качестве средства социального инжиниринга, т.е. трансформатирования социума под необходимые характеристики.
Однако идея сразу утонула в нюансах и согласованиях, поскольку куча профессионалов требовала устранять различные сложности от меня, сами же не помогали. Хотя Людмила Алексеева и Генри Резник концептуально решительно поддержали.
Предполагалось, что вердикт общественного трибунала должен быть направлен в Генпрокуратуру с требованием признать сталинский террор и сталинскую политику, включая Голодомор и агрессии против соседей, преступлением против мира и против человечности (депортации репрессированных народов уже признаны законом 1991 года геноцидом).
Поэтому "барка была спущена со стапелей". Однако победила осторожность, и вместо соревновательного процесса было решено проводить общественные слушания.
В процессе подготовки у меня вышел теоретический спор с адвокатом Борисом Кузнецовым, считавшем, что тоталитарное советское законодательство не давало возможность признать сталинскую политику нарушением тогдашней законности.
Детальное изучение мною всех модификаций тогдашних конституций и уголовного кодекса, а также советских международных обязательств, привели меня в выводу, что никакого легального прикрытия террор не имел (даже тройки ОГПУ формально не могли выносить смертных приговоров).
Напротив, были строжайшие наказания за выдвижение заведомо ложных обвинений, прокурорам предписывалось не просто реагировать на заявления о нарушениях, но выискивать случаи нарушения прав граждан и законности. Более того, Декрет Совнаркома № 1 "О мире" однозначно запрещал тайную дипломатию (привет пакту!), а СССР постоянно выходил с инициативами коллективной обороны и запрета войны как метода политики.
"Мемориал", на который возлагались основные надежды, самоустранился, считая более важным работать с правительством, побуждая его инициировать десталинизацию (им в результате был обещан монумент жертвам репрессий на проспекте Сахарова). "Сдачу" взяли делом Юрия Дмитриева.
Мне очень мешала болезнь, но по просьбе Петра Филиппова и Льва Пономарева я взялся подготовить проекты "обвинительных заключений" по двум темам: предвоенные агрессии и репрессивные подзаконные акты.
Первые общественные слушания прошли 30 ноября 2015 года. Они были посвящены довоенным советским агрессиям против Польши, трех Балтийских государств и двух нападений на Финляндию в ноябре 1939 и июне 1941, и приурочены к 76-летию начала Зимней войны.
Я подготовил некое обвинительное заключение (есть на сайте Конгресса). На слушаниях выступили известные историки. Но именно из-за этого обсуждение вылилось в поединок нескольких концепций, и никакой общей позиции выработано не было.
Усиление моей болезни сделало невозможным продолжение работы по подготовке следующих слушаний.
А концепцию Юрия Самодурова писать челобитные в Генпрокуратуру с призывом признать преступность сталинских распоряжений по нормам репрессий, я отверг, доказывая, что повторится история со следствием по Катыни - да, виновны в преступном превышении должностных полномочий, но уже расстреляны по делу Берия. И за это превышение в т.ч. числе.
Квалифицировать же сталинскую политику как "социальный геноцид" (понятие, появившееся в связи с трибуналом по полпотовским преступлениям) Генпрокуратура - даже лучащаяся честностью и энтузиазмом - не стала бы без того, что это уже определено неким уважаемым общественным ареопагом.
Вот так вялость и борьба тщеславий в либерально-интеллигентской среде привела к "не надо излишне демонизировать".
Беларусы же успешно завершили огромную 10-летнюю работу, изучив и задокументировав все факты сталинского террора.
! Орфография и стилистика автора сохранены
