"Каждый человек имеет право на образование". Несмотря на все текущие проблемы, эта идея кажется естественной и привычной для большинства россиян. Более того, эта норма прямо закреплена в 43 статье Конституции РФ и во "Всеобщей декларации прав человека". Однако на поверку далеко не все в России могут ей воспользоваться. Правозащитники годами пытаются привлечь внимание к проблеме: тысячи, если не десятки тысяч детей в нашей стране лишаются доступа к образованию. Причем, как это бывает довольно часто, с Конституцией спорит огромный государственный аппарат, против которого запуганные родители оказываются бессильны. Правозащитники из комитета "Гражданское содействие" 25 августа рассказали, почему дети беженцев и россиян без регистрации остаются без образования, как власти борются с волонтерскими инициативами по адаптации и чем рискуют пошедшие против системы директора.
Как рассказывает председатель "Гражданского содействия" Светлана Ганнушкина, история по ограничению права на обучение части детей берет начало еще в 1996 году. Первая чеченская война заставила многие семьи региона покинуть дома и уехать в центральную часть России. Власти Москвы ответили на это новыми правилами принятия детей в школы — впервые в список необходимых для этого документов попало наличие местной регистрации. В те годы "Гражданскому содействию" удалось оспорить антиконституционное нововведение — Московский городской суд встал на сторону правозащитников, правда решение было вынесено только в 2000 году, и еще год ушел на отмену специфических московских правил.
"Тем не менее эта идея возрождается в умах чиновников снова и снова",
— констатирует Ганнушкина. Уже в 2006 году ограничительная инициатива напомнила о себе на федеральном уровне — в приказе Министерства образования №107, где было сказано, что родители должны предоставлять свидетельство о регистрации ребенка по месту оформления в школу, а также документы, подтверждающие, что они сами находятся в России легально. Это привлекло внимание правозащитников, и вскоре Министерство образования выпустило разъяснения о том, что предпочтение действительно должно отдаваться детям из ближайших районов, однако местная регистрация для приема в школу не обязательна.
Тем не менее уже в 2014 году чиновники вновь пошли в атаку: появился приказ №32 схожего содержания, но на этот раз без всяких разъяснений. Правозащитники вновь обжаловали документ. Представители Министерства образования на суде отрицали, что его смысл в том, что детей без местной регистрации в школы брать нельзя. По их словам, в нем только представлен список документов, часть из которых имеют дополнительный характер. Представители "Гражданского содействия" возражали, что, в таким случае, необходима иная формулировка, поскольку и директора школ, и чиновники понимают документ однозначно — без регистрации не принимать. Верховный суд в своем решении подтвердил право на обучение всех детей, вне зависимости от гражданства или регистрации, однако приказ Минобра не отменил, согласившись с доводами чиновников.
"Я думаю, они не хотели исправить закон не потому, что им кажется, что он уже правильный, а потому что идея ограничить прием детей засела у них в головах",
— полагает Ганнушкина.
Как показывает практика правозащитников, на местах злополучный документ понимают по-прежнему однозначно: директора школ отказываются принимать детей без регистрации, информация о ее необходимости есть на сайтах многих школ, без регистрации записаться в школу невозможно на портале Госуслуг, а в некоторых случаях, если директор соглашается взять в школу ребенка без нее, Министерство образования выносит ему выговор. Один из наиболее проблемных в этом смысле городов — Москва.
Таким образом, в школы не могут пойти дети россиян без регистрации, людей, получивших статус беженца или временное убежище, но не имеющих возможность оформить себе регистрацию (часто владельцы жилья не готовы регистрировать арендаторов-беженцев), иностранных граждан, которые обжалуют отказ в предоставлении убежища, а также всех недокументированных мигрантов. Более того, в некоторых случаях директора школ требуют у родителей годовую регистрацию, не соглашаясь принимать трехмесячную, которую делают иностранные граждане, въезжающие в Россию в безвизовом режиме.
Сколько всего детей не ходят в школу из-за отсутствия регистрации? У государства ответа на этот вопрос нет. Некоторые выводы можно сделать из статистики Федеральной миграционной службы.
По ее данным, к октябрю 2014 года более 6 месяцев на территории РФ находились около 500 тысяч детей без российского гражданства. В апреле 2016 года таких детей стало уже более 800 тысяч.
Но сколько среди них людей школьного возраста, неизвестно. Однако некоторые предположения сделать можно, полагают правозащитники.
Согласно проведенному в 2011 году государственному анкетированию, 20% детей мигрантов по тем или иным причинам не посещали школу. "В Гражданском содействии" считают, что на самом деле процент может быть еще выше. Но даже если отталкиваться от этих данных и предположить, что в России сейчас около 500 тысяч детей школьного возраста с иным гражданством, это означает, что около 100 тысяч из них образования не получают.
По данным Департамента Министерства образования, в 2014-2015 году в Москве обучались около 25 тысяч детей с иностранным гражданством. Правозащитники уверены, что за бортом школы оказалось еще больше детей, ведь около 30% всех приезжающих в Россию иностранцев живут именно в Москве. При этом сейчас бесплатно изучают русский язык как иностранный менее 600 детей, и это при том, что значительное число вынужденных мигрантов прибывают в Россию без знания языка. Но причина отнюдь не в отсутствии желания учиться. Куратор вопросов доступа к образованию в комитете "Гражданское содействие" Константин Троицкий отмечает:
школ для обучения русскому языку в Москве катастрофически не хватает: их всего пять, причем две или три из них платные, что автоматически делает их недоступными для значительного числа мигрантов.
Кроме того, для того чтобы в них записаться, опять-таки нужна регистрация. В Санкт-Петербурге таких школ нет вовсе. Без знания русского в обычную школу ребенок поступить тоже не может. При этом вне среды, в условиях вынужденной языковой изоляции, выучить язык едва ли возможно.
Как рассказывает Троицкий, в "Гражданское содействие" за помощью в устройстве ребенка в школу в последнее время обратились 83 семьи, 126 детей. На данный момент проблема 26 детей по-прежнему не решена, но это не значит, что остальные учатся в России — очень многие семьи уехали или отправили детей в страну исхода (в случае трудовых мигрантов).
Опыт работы с семьями мигрантов позволил Троицкому выделить еще несколько барьеров, мешающих устроить детей в школы. Первый из них — страх выдворения из-за отсутствия легального статуса или боязнь его лишиться за отстаивание своих прав. Правозащитники отмечают: эти опасения не напрасны. В качестве иллюстрации Троицкий приводит цитату из интервью заместителя начальника УФМС России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Дмитрия Никифорова "Санкт-Петербургским ведомостям": "Нужно отдать должное комитету по образованию и школам — с их стороны ведется тщательный контроль за легальностью нахождения в Петербурге учеников-мигрантов". Фактически разные ведомства могут действовать против мигрантов сообща, констатируют в "Гражданском содействии".
Еще одна проблема — масса препятствий для обучения детей с инвалидностью. Для того, чтобы устроить ребенка с ограниченными возможностями в школу, требуется пройти медицинскую комиссию. Для этого необходима справка из поликлиники, но прикрепиться к ней могут только те, у кого есть полис обязательного страхования. Его, в свою очередь, выдают лишь тем, кто зарегистрирован.
"Тем, кто работает по патенту или находится на территории России на основании визы, тем, кто получает статус временного убежища или оспаривает отказ, полис медицинского страхования не предоставляется. Так называемым нелегальным мигрантам — тем более. У нас есть случай гражданина Кыргызстана, у которого ребенок имеет инвалидность. Более года он не ходит в школу",
— рассказывает Троицкий.
Несмотря на все усилия правозащитников, государство не спешит решать проблемы детей. Зато это стараются сделать волонтеры. Однако даже тут власти часто создают дополнительные трудности. Так, в феврале волонтерскую инициативу Центра адаптации детей беженцев лишили помещения. Несмотря на это, сейчас в школу ходят около 80 детей, а обучают их около 100 волонтеров.
Проблемы возникают и у других инициатив, даже в тех случаях, когда их, казалось бы, быть не должно. Еще совсем недавно "помощь сирийскому народу" была одной из самых популярных тем на российском ТВ, однако сирийцы, бежавшие от войны в Россию, здесь сталкивались с массой трудностей, а вовсе не со стремлением властей помочь. Многие из них приехали в Россию по рабочей визе, однако не смогли ее продлить, вернувшись на родину, потому что там началась война. Люди стали обращаться за временным убежищем, но далеко не все из них его получали. При этом почти никому не удавалось устроить своих детей в школу.
Тогда в городе Ногинск, где работало очень много сирийцев, волонтеры организовали свою школу для 59 детей, которая после долгих злоключений оказалась закрыта под давлением Федеральной миграционной службы.
Юристы из "Гражданского содействия" в очередной раз попытались помочь детям устроиться в обычные школы. Как рассказывает переводчик комитета Хусам Моху Эддин, в конце концов устроить учиться удалось только одну девочку — Фатиму Джассар. Она сама выучила русский, и после беседы с ней директор школы сразу записала ее во 2 класс. Позже она получила выговор от Министерства образования за прием ребенка без регистрации. Несмотря на это, исключать Фатиму директор не стала, и сейчас девочка продолжает учиться и делает это очень хорошо. Волонтеры, в свою очередь, открыли для детей уже новую школу, где профессиональные учителя преподают им русский, английский и родной арабский языки, а также помогают им в адаптации. Есть там и уроки для взрослых.
Сирийцы — не единственный пример тех, кому лишь обещали, но не предоставили помощь. Как отмечает Ганнушкина, с проблемами по устройству детей в школу сталкиваются и беженцы из Украины, для большинства из которых участие государства закончилось после распределения из лагерей в Ростове-на-Дону.
"Мы любим всех в пропагандистских целях, но довольно короткое время",
— констатирует она.
В любом случае волонтеры не сдаются и придумывают новые проекты. Например, в Центре адаптации детей беженцев работает "Школа на коленке", которая рассчитана на детей, которые никогда раньше не учились. Как рассказывает Екатерина Кокорина, среди учеников школы, в частности, есть мальчик, который только в 15 лет, благодаря этому проекту, научился считать. Недавно появилась и группа для дошкольников, которую ведет психолог.
"Наша программа учит детей не только языку, но и коммуникативным навыкам. Некоторые дети живут замкнуто, почти не общаются. Бывает такое, что общение у них начинается с объятий, а заканчивается тумаками. Некоторые дети в начале обучения отказывались разговаривать, хотя дома говорят. Для них всех переезд — это очень непростая история", — рассказывает Кокорина. Однако занимается группа только раз в неделю, этого не хватает, поэтому Центр совместно с фондом "Мозаика счастья" собирается вскоре открыть интеграционную группу для дошкольников, куда будут ходить их ученики и местные дети, в том числе с особенностями развития.
"Хочется, чтобы дети адаптировались в общую жизнь. Я хочу, чтобы и моя дочь выросла с привычкой видеть разные лица, разного цвета, языка, разных двигательных возможностей",
— объясняет суть проекта Кокорина.
