В середине 1990-х годов мы снимали дачу под Прагой. Это было намного дешевле, чем под Москвой, визы были не нужны, молочные продукты и воздух для детей – чище, тем более, что чехи были рады вспомнить школьный русский и знакомства завязывались с полуслова.
Именно тогда я нашел одно из объяснений тому, почему реформы в Чехии прошли мягче, чем у нас. Не было таких ужасов, таких спадов, такой инфляции, такой убыли людей
Была – вместо этого – мирная страна, не без боли, но что-то там постукивающая, быстро латающая свои дыры.
Почему? Это были люди с собственностью. Они жили в своих каменных домах. Часто семья пролетария занимала наследственную виллу – именно виллу арт-деко – полученную в третьем – четвертом поколении.
Или огромные крестьянские каменные дома, с кирпичными амбарами, окруженные почти крепостными стенами. Там жили семьи в неизвестно каком поколении.
У них не отобрали дома. И не запрещали их строить в два этажа.
Им вернули землю, которую когда-то отобрали. На моих глазах сосед, просто старик, просто пенсионер, превратился в миллионера, поскольку этой своей наследственной землей он и его семья могли торговать еще десятки лет.
Мечта чеха или словака, или венгра, или поляка – иметь свой дом.
Мы – люди, вошедшие в 1990-е годы без собственности, без крупного имущества, накопленного в семьях многими поколениями. Его отбирали, раскулачивали, бомбили, убивали революциями и войнами.
Самое лучшее, что можно сделать, чтобы жизнь в России стала устойчивее и умнее, чтобы нас не бросало в самые дикие идеологические и властные повороты – это сделать всё, чтобы в каждой семье появилась собственность – дома, земля, финансовые активы, бизнес любого размера.
Больше собственности у среднего класса – жизнь тише, быстрее, лучше и даже, страшно сказать, инновационнее. Большой спрос на всё новенькое.
А это уже политика – дешевого кредита, низких налогов, выделения земли, дешевизны и легкости государственных услуг, любой помощи тому, кто строится и пытается найти себя, прежде всего в центральном ядре России. Там сегодня – все больше исчезающих деревень и уменьшающихся городов.
Переход к такой политике – лучшее средство от любого кризиса.
Строительство, помощь в отстраивании имущества семей, не времянок, спокойной жизни всех ради себя и всех – за пять - десять лет начала бы отстраиваться другая страна. Без надрыва, без кликушества, без внутренней агрессивности, которая стремительно нарастает. По хорошим стандартам качества. С другой риторикой, с другим ощущением рисков, с чувством нарастающей свободы.
Каждый, кто бывал в Нидерландах или Швеции, кожей чувствовал куски такой страны.
Те, кто там живут - им неплохо друг с другом.
А нам, судя по тому, что имеем в экономике, не слишком хорошо всем вместе.
! Орфография и стилистика автора сохранены
