"Вытрем шпиль вашими джинсами"

По ее словам, как раз в день встречи с Мустангом она рассказала Ишутину "прикол" — идею неких знакомых из Питера: звезду на Котельнической набережной удобно покрасить в цвета украинского флага, потому что она уже желтая.

На следствии девушка давала другие показания — тогда она утверждала, что идея покраски пришла в голову Мустангу, и поэтому, когда она прочла новости о произошедшем, сразу поняла — это дело его рук.

Она не знает, были ли бейсджамперы Лепешкина, Короткова, Погребов и Широкожухов знакомы с Мустангом, но считает вероятным, что они могли друг друга не знать. "Ишутин с ними знаком не был, так как в среде руферов знакомство с бейсджамперами не приветствуется, так как после них закрывают наши залазы", — поясняет она. Однако следователь, по ее словам, хотел, чтобы Николау дала показания, что бейсджамперы "проводили акцию". Девушка не поддалась. На этом ее показания заканчиваются, но тема полицейского давления только открывается. О попытках склонить к оговору других фигурантов дела в итоге рассказали все допрошенные обвиняемые и свидетели.

Руфер Владимир Подрезов — единственный фигурант дела, сидящий на процессе в клетке. Приговора он ждет в СИЗО, остальные — под домашним арестом. Он же единственный частично признает вину и в целом стоит в деле особняком — Подрезов не только не из одной компании с бейсджамперами, он с ними не знаком. Говорит он очень быстро и подробно. Несколько раз говорить короче его просит собственный адвокат.

"Вандализм я могу признать косвенно, потому что я там находился с человеком, своим бездействием как бы не помешал ему, не вызвал полицию. То есть краска была нанесена, памятник архитектуры был испорчен, а я этому не помешал. По поводу хулиганства я считаю себя полностью невиновным.

На высоте 100 с лишним метров оскорбить чьи-то чувства считаю невозможным, потому что никакой общественности там в четыре утра нет", — говорит обвиняемый.

Руферством он к моменту произошедшего занимался два-три года, поднимался на крыши в Москве, Минске, Львове, Казани, Самаре. Еще одно его увлечение — лазить по подземкам. За нарушение правил безопасности в метрополитене и проникновение на охраняемый объект его даже штрафовали. Политика, по словам обвиняемого, ему не интересна. Позже то же самое скажут и все другие фигуранты дела. Правда, в отличие от них ему не интересен и бейсджампинг.

Мустанга Подрезов знал некоторое время заочно по кругу общения руферов в соцсетях. Когда они оба оказались в Москве, решили встретиться. Вместе с общим знакомым Ишутиным руферы обсуждали возможность проникнуть на здание МГУ — за день до покраски звезды они даже попробовали это сделать, но в итоге всю компанию, кроме Мустанга, задержали. Позже молодых людей отпустили.

Ишутин, по словам свидетеля, тогда сказал, что ему понравилось на сталинской высотке. В ответ Мустанг поделился: он видел в интернете фото, где "ребята поднимались на высотку на Котельнической набережной, и можно попробовать туда подняться". Все согласились, и на следующий день решили попытаться. Около трех ночи они встретились для восхождения, но Ишутин вдруг сослался на дела и участвовать не стал. Также, по словам Подрезова, он сказал, что Мустангу негде будет пожить еще пару дней, которые он хочет провести в Москве, и попросил у Подрезова помощи. Тот сказал, что может временно поселить его у себя. Он полагал, что ранее украинец жил у Ишутина.

Дальше Подрезов провел Мустанга на площадку у подножия шпиля. Тот захотел подняться выше. По словам обвиняемого, по дороге Ушивец сказал, что у него есть с собой украинский флаг, он хочет с ним сфотографироваться и "неплохо бы его там оставить".

"Он попросил ему помочь, я сказал, что у меня нет желания, к тому же на звезду нужно по антенне лезть, я видел, как это люди делают, но это банально опасно, поэтому я отказался.

Ну, я подумал, что он без меня не полезет и никакого флага не будет, то есть надеялся, что он на площадке останется и по этой антенне с флагом не полезет, ставить его не будет", — говорит Подрезов.

В итоге Ушивец все-таки стал подниматься наверх один, а Подрезов остался его ждать, поскольку Мустанг сказал, что один заблудится в хитросплетениях здания, а телефона у него с собой нет. Подождав минут десять на открытой площадке, обвиняемый спустился ниже и зашел в Интернет через телефон. Всего, по его словам, он прождал руфера около получаса.

"Когда он спустился, у него вся рубашка была испачкана в синем цвете, руки, лицо. Я спросил, что случилось. Он сказал, что покрасил звезду и хочет скорее уйти, потому что это могли заметить с улицы",

— торопясь, рассказывает Подрезов. Он утверждает, что подумал — руфер что-то написал там, наверху, но уже снизу обвиняемый увидел — звезда раскрашена. По его словам, дальше они вместе спустились на улицу (это произошло около 3:30 ночи), зашли в кафе, где Мустанг отмыл руки и лицо, а потом поехали домой к обвиняемому, поскольку он помнил об обещании Ишутину. Позже украинец попросил купить ему билет на поезд, поскольку русские рубли у него закончились. Подрезов сделал это с карты, а Ушивец отдал ему нужную сумму в евро. Утром следующего дня, как рассказывает обвиняемый, Мустанг ему показал новости о возбуждении уголовного дела по факту покраски звезды. В новостях также говорилось о задержании четырех бейсджамперов. По словам обвиняемого, Ушивец посчитал, что их скоро отпустят, поскольку "проверят по видеокамерам" и поймут, что они к делу не причастны.

"Мое личное мнение, когда этих людей арестовали и поняли, что они ни при чем, власти уже не могли банально извиниться за арест",

— замечает Подрезов. Через несколько дней сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом задержали уже его самого. По его словам, они предложили ему сказать, что звезду покрасил он, и пообещали 1,5 года условно. Но обвиняемый сообщил, что не делал этого, а только присутствовал на месте событий.

"Я сказал, что лучше бы они занимались чем-то более полезным, чем искать, кто покрасил звезду", — вспоминает Подрезов.

Что интересно, по его словам, разговоров о политике от Мустанга он не слышал и в идейную мотивацию не очень верит — считает, что тот хотел покрасить звезду "как прикол". Его поступок он считает формой самопиара. "Это человек, который может на одной руке повиснуть на стреле стометрового крана, чтобы его сверху сфотографировали, чтобы потом выложить это в Интернет. То есть не совсем руферство. Может, он так хочет свою страницу раскрутить, чтобы потом там рекламу размещать. Почему нет", — рассуждает обвиняемый. Он говорит, что, если бы знал о целях Мустанга, проводить его по высотке не стал бы, но отмечает — звонить в полицию — тоже.

Прокурор просит огласить показания Ишутина, данные на следствии. В ходе первого допроса он описал все так же, как и на суде, расходилась одна деталь — тогда он говорил, что Мустанг заранее рассказал ему о намерении покрасить звезду, а не просто повесить флаг. В протоколе дополнительного допроса после второго разговора со следователем в материалах появляются новые показания Подрезова: якобы Мустанг ему сказал, что после покраски звезды с высотки "для привлечения внимания общественности" должны прыгнуть четыре бейсджампера. Те же показания дословно есть в протоколе третьего допроса и всех очных ставок, проведенных в один день.

Подрезов объясняет, что первый протокол был написан с его слов от руки, непонятным почерком, и он его подписал, не читая, опираясь на то, как его огласил следователь. Обвиняемый утверждает, что тот сильно исказил сказанное в протоколе — выпустил упоминание слов Мустанга о бейсджамперах. Подрезов настаивает, что тот ничего подобного не говорил и в акции остальные подсудимые не участвовали. Судья спрашивает, зачем же тогда было подписывать такой протокол, и явно дает понять — она Подрезову не верит. Дальше обвиняемый объясняет, как те же показания кочевали дальше из документа в документ.

По его словам, перед новым допросом некий человек в штатском потребовал от него сказать, что он подтверждает прошлые показания. Человек этот присутствовал и во время его задержания. Он пообещал Подрезову смягчение участи, и тот показания подтвердил, оговорив парашютистов по его просьбе.

В тексты очных ставок следователь Минов, по словам обвиняемого, просто скопировал те же слова. В подтверждение своих слов Подрезов готов пройти испытание на детекторе лжи. Есть и другое косвенное доказательство его правоты — по словам парашютистов, очные ставки с ним длились не более пяти минут и записать за это время весь отпечатанный объем текста было невозможно. Кроме того, следователь ничего и не печатал, а давал им на подпись готовые листы.

Показания о давлении на Подрезова дополняет свидетель Иван Хлопов, также увлекающийся крышами и метро и знавший обвиняемого около двух лет до ареста. Хлопова задержали в сентябре вместе с Подрезовым в Санкт-Петербурге, когда они ехали на автобусе до вокзала — Хлопов собирался уехать на поезде в родную Москву.

"Мы доехали на автобусе до вокзала, на него сзади накинулись двое человек здоровых, его затащили в машину. Они не в форме были. Мы попытались выяснить, что происходит, и на нас набросились еще двое и в другую машину посадили. Повезли нас в Центр по борьбе с экстремизмом, ничего не объяснили", — рассказывает свидетель. По словам Хлопова, его вместе с еще одним знакомым поместили в одну комнату, а Подрезова — в другую. Так они прождали несколько часов, после чего "приехали люди из Москвы" и стали расспрашивать их о Подрезове.

"Сказали не врать, все равно все узнают, отобрали все вещи. Потом один из сотрудников к нам подошел, дал мне телефон, сказал ввести пароль. Я сказал, что там личная информация, за что, естественно, получил, но не сильно.

Я согласился ввести пароль, они посмотрели переписку", — рассказывает свидетель. Подрезова он видел за это время несколько раз — того периодически водили из помещения в помещение то в наручниках, то без них. "Его там били, в общем", — вспоминает Хлопов.

Его спрашивали и о Подрезове, и о шапочно знакомом ему Мустанге, намекали, что надо дать показания о произошедшем на Котельнической набережной — сказать, что "Подрезов там был и изрисовал звезду". "Они сказали: "Будешь говорить, что мы скажем. Это будет плохо для твоего товарища, но зато ты отсюда выйдешь пораньше", — вспоминает свидетель. Однако делать этого он не стал.

Также от Хлопова потребовали не сообщать о произошедшем в Интернете. Он это требование нарушил — написал в общий чат руферов Питера и рассказал, что ищет ночлег, потому что свой поезд пропустил из-за задержания: в Центр "Э" он попал около 16 часов, а вышел оттуда в районе 10 утра.

Через месяц ему об этом внезапно напомнили. Полицейские сняли его с крыши очередного здания и задержали за незаконное проникновение на охраняемый объект. Однако из ОВД его выпустили очень быстро — после появления того самого человека, с которым он говорил в Центре "Э".

"Он сказал: "Если ты поможешь нам, то я тебе буду вот так помогать. Что же ты пишешь о нас, мы же говорили не писать",

— рассказывает Хлопов. Больше он того человека не видел.

Свидетель Роман Громов знаком со всеми обвиняемыми. По его словам, это совершенно естественно в среде руферов и парашютистов. Он проясняет, как могло получиться, что Мустанг и четверо бейсеров выбрали одно и то же здание. По его словам, именно так обычно и случается — разные люди посещают одни и те же крыши практически подряд. Прыжок с этой высотки тоже не такая редкость — сам он был на ней два раза.

"Кто-то сломал замок или прошел мимо охраны незамеченным, рассказал знакомым, и люди начинают ходить. На любой объект люди ходят такими вспышками, сериями", — отмечает он. Громов приводит пример: однажды они с Ишутиным случайно пересеклись на крыше башни "Империя".

С подсудимыми-бейсерами Громов знаком по посещениям аэродромов. Подрезова, Лепешкину и Короткову он знал до ареста лет пять, остальных фигурантов — примерно год. По его словам, никто из них политикой не интересовался, да это и в целом не распространено в их субкультурах.

"Никому такие вот акции не выгодны. Парашютисты хотят прыгать, руферы — лазить", — говорит Громов. Любое заметное действие, оставленные следы, и вот уже заветный "пролаз" закрыт — консьерж становится бдительнее, открытое окно захлопывается.

Объясняет он и почему бейсеры прыгали рано утром (они пришли к зданию примерно через полчаса после ухода Мустанга, прыгнули около семи утра) — так безопаснее: лучше видны провода, слабее ветер, кроме того, меньше вероятность, что кто-то увидит прыжок. Эти же показания подтвердят и сами обвиняемые-бейсеры. Подчеркнут они и то, что прыгнули во внутренний двор здания, а не с внешней стороны, то есть обвинение в желании привлечь внимание общественности абсурдно — парашютисты сделали все, чтобы их полет остался незамеченным — закрытым стенами от посторонних зрителей. Это подтверждают и видеозаписи, изъятые у них дома, — каждый свой прыжок они снимали, чтобы потом разобрать допущенные ошибки.

Показания трех бейсеров совпадают до мельчайших деталей (четвертая участница прыжка Лепешкина пока допрошена не была — она не смогла давать показания из-за утомления семичасовым заседанием: девушка беременна). Никто из них вину не признает, все они настаивают, что прыгали независимо от Мустанга и о покрашенной звезде не знали до того, как их задержали полицейские.

Все трое рассказывают, что месяц был удачным для прыжков, и количество зданий, с которых они не прыгали в Москве, стремительно сокращалось. Изначально в тот злополучный день они планировали прыгнуть с находящейся неподалеку от высотки на Котельнической более высокой и красиво подсвеченной зеленым ТЭЦ, куда и приехали примерно в 12 ночи. Три часа они пытались проникнуть на объект, но попали в поле зрения охраны и поняли, что это не удастся. Тогда они решили отправиться куда-то еще. Выбирать надо было быстро, поскольку прыгать лучше на рассвете, а двое из участников еще и торопились утром на работу. Кто-то вспомнил про высотку, на которую не так давно проникал кто-то из руферов, — решение было принято незамедлительно.

Уже на месте двое участников стали искать возможные "пролазы", а двое легли спать на лавочках у главного входа в здание. Через какое-то время Короткова обнаружила вход в боковую часть высотки, но там сидела консьержка. Чуть позже нашли незаделанную дыру в асфальте, которая вела в подвал здания, — решили лезть через нее, но широкоплечий Подрезов не смог. Он решился идти через консьержку, но боялся, что она его заметит. Выход нашелся сам — рядом с ее комнатой оказалась дверь в подвал. Код от нее опытный бейсер (около 90 прыжков с неподвижных зданий, около 300 — с самолета) подобрал легко — нажал клавиши с частично стершимися цифрами. В подвале группа встретилась и уже в полном составе на лифте поднялась примерно до 26-го этажа — дальше пришлось лезть через окно по старым стропилам. В результате парашютисты оказались на нижней площадке здания, примерно на 60 метров (около 20 этажей) ниже звезды.

С места, где они находились, ее не было видно, поэтому о том, что ее покрасили, команда попросту не знала.

Еще около часа обвиняемые занимались подготовкой к прыжку — поскольку высота здания для бейсеров не очень большая, парашюты надо было раскрыть друг другу, а последнему участнику прыжка — привязаться к шнуру на башне, чтобы парашют раскрылся по другой схеме. По крайней мере изначально план был именно таким, и привязать решили Погребова. Времени на это ушло много, но усилия оказались напрасными — после прыжка Сырокожухова стало понятно — можно и самому раскрыть парашют. Все эти предосторожности и пояснения объясняют, почему пришедшие на высотку в районе 4-х ночи подсудимые оказались на земле только около 7 утра.

После прыжка все развивалось стремительно. Не торопясь, бейсеры собрали парашюты и сфотографировались на фоне здания, причем звезды на фото опять же не видно. Потом решили прогуляться.

"В момент прогулки нас задержали сотрудники полиции, хамовато попросили показать вещи, на что я ответил, что это мои личные вещи и я имею полное право их не показывать, положил свою сумку в багажник моей машины и закрыл его", — рассказывает Погребов. "Вам что, надписи "полиция" недостаточно?" — мотивировали полицейские свои требования, по словам Коротковой. Поскольку они продолжали давить, все парашютисты все-таки показали рюкзаки. Это вроде бы успокоило стражей порядка. "У вас веревок нету, вы не граждане Украины, не переживайте, сейчас все будет хорошо", — заявили они, как вспоминает Короткова.

Однако вскоре подъехали "какие-то другие службы, какие-то генералы". Ситуация вновь круто поменялась. Парашютистам стали показывать на здание и говорить, что кто-то покрасил звезду. Погребов и Короткова признаются — даже в тот момент они не сразу увидели, о чем идет речь. Обвиняемых повезли в ОВД. Там их разделили, но все они стали говорить, что к покраске звезды непричастны.

"Когда им говорят правду, правду никто слушать не хочет. Они хотели услышать одно — что это сделали мы. Когда я стал говорить, что это не так и мы до звезды не поднимались, мне сказали: "Как же вы не поднимались: мы сейчас вашими джинсами вытрем весь шпиль — вот вы и поднимались",

— рассказывает Подрезов. Он поясняет: к этому моменту их подвергли личному досмотру и заставили раздеться, поэтому джинсы действительно были у полицейских.

"Там был дядя, который сказал, что сейчас будут вешать на нас покраску. Он кидался в меня степлером, требовал признаться. Потом его поменяли, и новый стал уговаривать меня сказать на ребят.

"Давай ты скорее скажи, что было, с вами-то нормально разговаривают, а ребят там сильно мутузят. Девчонки, будьте умнее, вперед говорите на них",

— пересказывает предложения оперативных сотрудников Короткова. Таких "дядечек", по ее словам, сменилось человек 15.

Обвиняемая отмечает — ее так же, как парней, раздевали, причем не хотели давать вещи, чтобы она могла переодеться, бросали унизительные фразы: "Будешь ходить голой". Играя на этом, полицейские получили у нее ключи от машины, а саму заставили уйти. Девушка не хотела представать перед стоявшими у авто журналистами, закрытая лишь халатом и чужими джинсами огромного размера, и оперативный сотрудник сказал, что она может подождать вдалеке, а ключи пока отдать — перед обыском ее позовут. В итоге, когда ее позвали, в багажнике ранее дважды осмотренной машины вдруг "обнаружился" новенький, совершенно не помятый пакет с баллончиками краски — он стоял ровно посередине. Потерпевшие в один голос говорят — его подкинули. Более того, Короткову просили достать его самостоятельно из машины, но она отказалась, полагая, что так хотят получить ее отпечатки пальцев на подкинутом предмете. Как выяснилось позже, афера не помогла — краска в баллончиках оказалась не того цвета, которым красили высотку.

"Они поторопились и подсунули краску не того цвета, поэтому в материалах дела об этом не так много, но убрать это оттуда почему-то не получается",

— замечает Погребов. Его машину, как он утверждает, тоже обыскивали с нарушениями — без понятых перерыли все вещи. Извлекли из камер все флешки, а потом требовали их вставить "как было", чтобы "изъять" их повторно уже при понятых.

Кроме того, по словам бейсджамперов, всем им предлагали оговорить друг друга. "На меня постоянно оказывалось давление, предлагали оговорить моих друзей, говорили, что есть неоспоримые доказательства на них, в частности на Короткову, что якобы она все это организовала. Предлагал мне все это следователь Минов. Но я сказал, что я на 100% уверен в моих друзьях", — вспоминает Погребов.

"Минов на месте происшествия говорил, чтобы я прямым текстом сказал, что я думаю о нем и о прокуроре. Я считаю, что это явное разжигание социальной вражды, а господин Минов — провокатор", — заявляет подсудимый.

Он настаивает, что в акции Мустанга не участвовал, политикой не интересуется и даже не голосует с 2002 года — тогда на участок его отвезли руководители части, в которой он нес службу. "Проголосовал за самого старшего кандидата, 67 лет. Я посчитал: должен же человек к этому моменту чего-то добиться в жизни", — говорит обвиняемый, и напряжение в зале на секунду рассеивается — наблюдатели смеются. Любопытная деталь: на вопрос об отношении к событиям в Украине на следствии обвиняемый ответил, что воспринимает их негативно, т.к. в них вмешались США, а он "патриот своей страны". В свою очередь аполитичная Короткова участвовала в патриотических соревнованиях, во время которых парашютисты выкладывали из парашютов в воздухе флаг России. "Не Украины!" — в шутку акцентирует она внимание суда.

Допрос Широкожухова судья сторонам фактически навязывает, сообщая: надо скорее заканчивать процесс. Несмотря на то, что Лепешкиной трудно сидеть, председательствующая не соглашается перенести заседание на другой день, а девушке рекомендует расположиться "удобнее", правда, на ее допросе не настаивает. "Хотите оправдательный приговор — лежите!" — шутит адвокат Лукманова.

В итоге смущенный обвиняемый решает выступить скороговоркой, чтобы не мучить Лепешкину. Его рассказ полностью совпадает с тем, что говорят "подельники", но добавляет новых красок: его штанами также обещали протереть шпиль, а очная ставка между ним и Подрезовым прошла почти без последнего — протоколы с его показаниями Широкожухову дали на подпись, когда того уже увезли. Бейсджампер их подписал под давлением следователя: тот говорил, что так дело к декабрю уже будет в суде, а это "в их интересах".

"То есть нас следствие с самого начала обманывало, меня вот пытались убедить, что Короткова чуть ли не созналась, что она какую-то акцию придумала. Нас хотели поссорить друг с другом, запугивали.

Мне говорили: вот руферы дали признательные показания, а вы не дали, поэтому вас посадят, вы, невиновные, будете сидеть, а их отпустят",

— рассказывает Широкожухов. Его шумно поддерживают остальные обвиняемые, вспоминающие свои примеры обмана со стороны следствия.

В ходе заседания защитники также ходатайствуют о допросе Ушивца, который неоднократно заявлял, что бейсджамперы оказались на той же высотке, что и он, по случайному стечению обстоятельств. По их мнению, разговор возможно было бы провести по видеосвязи — допрос велся бы в компетентном суде Украины. Подсудимые уверены: то, что их просьбу не рассмотрел следователь, — еще одно нарушение с его стороны, ведь просили они целый год.

"Защита понимает характер отношений между Россией и Украиной, это ходатайство направлено на затягивание процесса", — с возмущением парирует прокурор. И суд действительно отказывает защитникам со следующим объяснением: дело в отношении Ушивца выделено в отдельное производство.

Алексей Бачинский