Ночной поезд, плацкартный вагон, полуторачасовая тряска на стареньком пазике, сильно кашляющем на разбитой дороге, от которой осталось одно название- все осталось позади. Мы с Марией Архиповой в Стародубе.
Ровно в восемь утра входим в комнату ожидания, выкладываем на столик немудреные гостинцы и начинаем опись. Мария диктует, а я пишу -1 кг и 315 гр, 2 кг 400 гр и так далее. Затем мы все пересчитываем, снимаем с конфет и шоколада обертки, пересыпаем в целлофан кофе и чай. "Должно быть ровно двадцать кг и ни граммом больше", - объясняет мне Мария. В девять открывается окошко и женщина в форме сообщает, что нам придется ждать, а сколько - неизвестно, так как начальник на конференции. Мы заполняем бланки, где указываем паспортные данные, домашние адреса и ждем, ждем, ждем. В 12 ч заветное окошко, наконец, открывается, дама забирает бланки, взвешивает продукты. Затем Мария бежит снимать ксерокс наших паспортов, а я, отправляюсь с описью на подпись к начальнику лагеря. Не буду грузить вас разговором с ним. В сухом остатке - Сергея госпитализируют после праздников в областную больницу. Время покажет, цену данного обещания.
Ровно в час мы входим комнату, которая разделена двойным стеклом на две половинки и привинченными столами, на которых с обеих сторон телефоны.
И ВОТ ОН НАШ СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ КРИВОВ! Улыбается нам своей лучезарной улыбкой. Мы начинает говорить, и первое, что бросается в глаза- его спокойствие, уверенность и огромной силы человеческий дух.
"Чувствует себя нормально". Другого ответа мы и не ждали. Во время голодовки, теряя сознание, перенеся инфаркт, оставшись без медицинской помощи, он также говорил – "все в порядке". Радует одно, что сейчас после посещения его адвокатом, Сергей начал получать более-менее приличные сердечные препараты.
Много читает. В данный момент Филатова, Солженицына, Фолкнера. Мы обмениваемся мнениями об авторах. Сожалеет, что не разрешили передать Уголовный кодекс. Здесь в тюремной библиотеке, он устаревший. А ему он нужен для работы.
Плавно переходим к его лагерной жизни. Все как обычно в подобных заведениях. Но есть и неожиданное: Сергей посещает уроки по английскому языку. В принципе он свободно читает по-английски, но почему бы не разнообразить серые лагерные будни уроками по программе средней школы, а заодно и потренировать память.
Я пристально вглядываюсь в его лицо, не веря первому впечатлению, ищу хоть капельку уныния, сожаления. Но не нахожу ни того, ни другого, а также ни раздражения, ни испуга, ни озлобленности. Совершенно очевидно, что лагерь Сергея не сломал. Он и здесь, за колючей проволокой, благодаря своему характеру и силе духа - свободный человек.
Мы говорим, говорим. Его интересует буквально все, наша дорога, наши впечатления, погода в Москве. Словом все. И конечно, ситуация в стране. Прямых ответов, как и прямых вопросов, быть не может, учитывая, что на протяжении всего свидания здесь находятся два надзирателя. Но они нам не помеха. Мы прекрасно понимаем друг друга.
Мы передаем ему многочисленные приветы, а он улыбаясь повторяет : Спасибо, спасибо. Передайте всем - у меня все хорошо.
Часы превращаются в секунды, свидание подходит к концу. А так много надо сказать. Сергей на прощание машет нам рукой и улыбается. А я вдавливаю в себя предательские слезы, которых он, конечно же, не видит.
Железная дверь тяжело закрывается за нами. Нам возвращают паспорта и телефоны. Мы выходим на улицу. В феврале мы снова приедем на свидание. Сергей это знает.
! Орфография и стилистика автора сохранены
