Новость о предполагаемой эмиграции одного из ведущих российских экономистов Сергея Гуриева ("лучше в Париже, чем в Краснокаменске") сенсацией, увы, не стала, как не стала сенсацией и вереница недавних сообщений об объявленном или фактическом отъезде из России журналистов, блогеров, политиков, общественных деятелей, не говоря уже об обвиняемых по политическим делам ("болотное дело", "дворцовое дело" и др.). И это, разумеется, лишь те, чьи имена на слуху. Действительный счет людей, посчитавших — особенно в последние месяцы — переезд из России лучшим способом уйти от духоты и подлости нынешнего режима, идет на тысячи. Сегодня это подтвердит, со ссылкой на примеры среди друзей и знакомых, наверное, почти каждый представитель того самого "городского класса", что взбунтовался против системы на рубеже 2011-2012 годов.
Вопрос о том, когда ручеек новой российской политической эмиграции, начавшейся с приходом к власти Владимира Путина, превратится в поток, был лишь вопросом времени. Нет ничего удивительного в том, что это происходит именно сегодня, когда частью российской действительности стали уже не только фальсифицированные выборы и цензура на телевидении, но и вызовы на допросы, показательные политические процессы и государственная паранойя вокруг "иностранных агентов" в стиле 1930-х годов.
Эмиграция по политическим мотивам — недобровольная по сути. Это самая трагичная из всех форм эмиграции. Одно дело — когда человек едет "за лучшей жизнью", и совсем другое — когда уезжает не от своей страны, а от установленного в ней режима, несовместимого с его представлениями об общественном устройстве и элементарной нравственности. Не говоря уже о случаях, когда дальнейшее пребывание в стране грозит арестом или физическим уничтожением.
Для политэмигранта, в отличие от эмигранта обычного, собственно отъезд из страны является лишь подтверждением уже случившейся потери. "Я испытывал чувство тоски по родине, когда сидел в своей квартире в Москве и кругом себя не видел своей родины, — писал из Праги Александр Кизеветтер. — Здесь же я тоски по родине не чувствую, ибо имею возможность свободно и по-человечески жить с русскими людьми. И, читая лекции, помогать русской молодежи хранить в себе русскую душу для лучших времен". Осенью 1922 года, после пяти лет (и трех арестов) в большевистской России, Кизеветтер — известный историк и общественный деятель, один из основателей кадетской партии, депутат 2-й Государственной думы — был выслан за границу на одном из "философских пароходов". На этом и на других таких же пароходах по решению Совнаркома и ГПУ Россию навсегда покинули Бердяев, Лосский, Трубецкой, Ильин, о. Сергий Булгаков и многие другие — цвет тогдашней отечественной мысли.
Политическая эмиграция зачастую не добровольна не только по сути, но и по форме. Спустя десятилетия так же, в наручниках, будут выдворены из страны Александр Солженицын и Владимир Буковский. "Я не хотел уезжать. Евреи едут в Израиль, немцы — в Германию… Но куда же бежать нам, русским? Ведь другой России нет, — писал Буковский в книге “И возвращается ветер…”. — И почему, наконец, должны уезжать мы? Пусть эмигрирует Брежнев с компанией".
Но в том-то и проблема, что "из-за политики" от диктаторских режимов уезжают не брежневы, а те, кого называют солью земли: самые неравнодушные, самые совестливые, самые граждански ответственные, самые талантливые, самые активные, самые образованные. Чудовищная отрицательная селекция, которую провели в XX веке большевики и чекисты (в основном, конечно же, не через эмиграцию, а через массовое истребление), еще долго будет сказываться на российской жизни. Уничтожались (или изгонялись) лучшие: интеллигенция, духовенство, дворянство, военная, торговая и крестьянская элита, да и просто все, кто умел самостоятельно мыслить и самостоятельно работать, не прося милости у властей. Без этих людей, понятное дело, гораздо проще заставить страну следовать своей воле. По этой логике Андропов в 1970-е годы посчитал, что "третья волна" эмиграции из СССР — не такое уж плохое дело. По этой же логике бывшие подчиненные Андропова из числа сегодняшних кремлевских руководителей радуются оттоку "политических". Ведь уезжают буйные, уезжает "Болотная", уезжают те, кто способен "выйти на площадь". Путину это только на руку. Вопрос в том, переживет ли Россия второй за столетие удар по ее общественному организму, вторую волну разрушения ее национальной — без кавычек — элиты.
Впрочем, сегодняшняя ситуация далеко не столь безнадежна, как в 1920-е или в 1970-е годы. Во-первых, как справедливо отметил Леонид Бершидский, при открытых границах и современных средствах связи физическое отсутствие человека в России больше не является непреодолимым препятствием для полноценного участия в жизни страны, а потому само понятие "эмиграция" стало значительно более условным, чем раньше. Во-вторых — и это главное, — судя по темпам, которыми режим Путина прогрессирует в своем репрессивном маразме, его финал уже не за горами. И представители нынешней, "путинской" волны российской политической эмиграции смогут сделать то, чего так и не дождались эмигранты поколения Кизеветтера, — вернуться домой и помочь в создании нового демократического российского государства.
! Орфография и стилистика автора сохранены
