Скандальная публикация в журнале The New Times с откровениями омоновцев стала поводом для многочисленных дискуссий. Бывший сотрудник ОМОНа, а ныне известный писатель Захар Прилепин в своем блоге призвал бойцов спецподразделений последовать примеру своих коллег из второго батальона — рассказать обо всем, что творится в этой структуре, чтобы проблему нельзя было замолчать. Он уверен, что все написанное в статье The New Times — правда. Мы решили поговорить с Прилепиным о реалиях жизни омоновцев.
— Захар, расскажите, какова была ваша первая реакция на громкую публикацию в журнале The New Times?
— В истории, рассказанной московскими омоновцами, меня ничего не удивило и не поразило. Зато удивительна звериная серьезность, с которой милицейское начальство отрицает все, что в статье написано. Это выглядит очень трогательно: все хорошо знают, что представляет из себя российская милиция и, в частности, спецподразделения. Именно поэтому смешно читать описанную в одной из газет пресс-конференцию бойцов ОМОНа, на которой они на вопрос об охране частных лиц за деньги отвечают: нет, нет, нет, полная клевета, на вопрос о работе по 18 часов и без выходных — то же самое. Я работал в ОМОНе шесть лет и представляю, как там обстоят дела.
— В какие годы вы там работали?
— Я работал с 1996 по 2000 год. И я повторяю: ничего удивительного в The New Times я не прочел. В той или иной степени в те годы мы занимались подобными вещами: проституток не крышевали, а с людьми из мира бизнеса и, по внешним показателям, явно криминальных наклонностей уже тогда начинали работать — охраняли их. И уже тогда мы работали без выходных и отгулов и прочее и прочее.
Было совершенно очевидно, что подобное происходило не только в нашем отряде. В других отрядах ситуация обстояла примерно так же.
— Каким образом происходили эти неформальные контакты с миром бизнеса и криминала?
— В ОМОНе и в милиции вообще зарплаты очень маленькие, а отряду постоянно нужны деньги, тем более что шли постоянные командировки в горячие точки. На все нужны деньги, в первую очередь на семьи, на жизнь. Офицерам ОМОНа надо много денег, старшим офицерам — еще больше, поэтому постепенно начала складываться такая система, когда рядовых сотрудников спецподразделения начали использовать не по назначению. Это было одной из главных причин раздражения бойцов — хотя какие-то копейки перепадали и им. Другая причина раздражения — участие в таких мероприятиях, как разгоны митингов и демонстраций: многим бойцам спецподразделения казалось, что это унижает их честь. Тогда была ельцинская эпоха, экономика разваливалась, зарплаты рабочим не платили месяцами, посему много разных митингов было…
— Речь зашла о крышевании различных структур. Но как же бойцы выезжают на такие задания? Ведь если верить начальнику второго батальона московского ОМОНа полковнику Сергею Евтикову, "вся служба батальона расписана в книгах расчета службы".
— Не могу комментировать конкретную ситуацию, но вообще это чепуха — можно все что угодно написать в "книгах расчета". Если бы они вели круглосуточную съемку действий ОМОНа и предоставили бы видеозаписи 24 часов работы за 365 дней, тогда еще можно было о чем-то говорить, а книга дежурств — это записи чернилами на бумаге, не более того.
— Прокомментируйте тогда, пожалуйста, ряд фактов, изложенных в статье. Были ли какие-то нормы по количеству задержанных за смену?
— У нас было именно так. Был негласный план, и от нас требовали определенное количество задержанных. Так было и так есть в любом подразделении: ГИБДД, ППС, ОМОН…
— Глава МВД Рашид Нургалиев официально заявил об отмене "палочной" системы.
— Он что угодно может заявить, но система останется.
— Что насчет отсутствия обеда, многочасовых смен?
— Это вообще не обсуждается.
— Участие ОМОНа в рейдерских захватах...
— Это можно было неоднократно видеть даже в телерепортажах. Тогда это было обыденностью, а про день нынешний я ничего не могу точно сказать. Если бойцы спецподразделений говорят об этом, то нет ни одной причины усомниться в их правоте.
— Что вы можете сказать по поводу крышевания точек?
— Скандалы из-за сообщений о том, что милиция так или иначе связана с проституцией, возникают постоянно. Их уже ловили на этом, в эфире показывали видеосъемки, где девочек собирают в сауну на День милиции, и они там работают. Кого это вообще может удивить? Мы говорим о таких вещах, которые, кроме господина Евтикова, в России не удивляют уже никого. Спросите у любого человека на улице: "Может ли милиция крышевать проституток и вызывать их отрабатывать?" "Да о чем речь!" — ответит он. "Могут ли милиционеры или ОМОН участвовать в рейдерских захватах?" "Конечно, могут!" — будет ответ.
Это все вопросы на детском уровне.
— Расскажите, как проводился инструктаж перед разгоном оппозиционных мероприятий?
— Инструктаж проводится всегда. Всегда говорят, кого задерживать и каким образом. Всегда проговаривают, как работаем: жестко или не жестко. ОМОН, если ему сказали работать мягко, работает мягко. А если начинается беспредел, какой неоднократно был и в Питере, и в Москве, и в Нижнем, и в других городах, то это не инициатива простых бойцов, потому что рядовые омоновцы сами подставляться не станут. Им говорят: "Ребята, работаем жестко, проблем не будет!" Ну они и "работают". Дурное дело не хитрое.
— Вы бывали в командировках в Чечне. Насколько достоверны факты продажи "налево" патронов, солярки и довольствия?
— У нас такого не было никогда. Никто ничем не торговал: ни патронами, ни тушенкой, ни соляркой (у нас и не было солярки). Но каждый отряд живет обособленной жизнью, у каждого отряда своя конкретная история. В данном случае лично я ничего не могу сказать. Подобные случаи достаточно широко известны, но я ни разу не был свидетелем подобных вещей.
— Руководители ОМОНа и пресс-служба ГУВД утверждают, что по фактам, подобным приведенным в статье, был ряд проверок, в ходе которых ничего подобного не выявили. Что представляют из себя проверки и насколько их результаты отражают реальную ситуацию?
— Милиция — это, по сути, единая структура, и руководство этой структуры меньше всего заинтересовано в том, чтобы та или иная проверка увенчалась успехом и факты правонарушений были подтверждены, особенно в последнее время, когда авторитет милиции в свете непрестанных скандалов становится все ниже (хотя, казалось бы, куда ж еще ниже). Вот, к примеру, этот господин Евсюков со своим выходом в магазин. Кто-то из милицейского начальства заявил, что это единичный случай. А журнал "Эсквайр" начал печатать календарь происшествий в милиции — это ж просто читать невозможно! Милиция совершает преступления ежедневно! Назовем вещи своими именами: милиция — одна из самых криминализированных структур в России. Поэтому, повторяю, менее всего нынешнее милицейское руководство заинтересовано в огласке реальных правонарушений. На моей памяти почти любая милицейская проверка (кроме плановых и спущенных сверху) ставила цель замять правонарушение. Всякие вещи происходили. Не буду называть конкретные даты и имена, но я знаю один случай, когда в человека, подозреваемого в совершении преступления, стреляли на улице и убили его, а потом оказалось, что выстрелили неправомерно. Приехала проверка, которая сама помогла переложить человека так, словно он убегал. Как известно, при применении оружия из пистолета нужно делать первый предупредительный выстрел в воздух, а уже потом стрелять в человека, однако сотрудник милиции этого не сделал, поэтому там что-то намухлевали, выстрелили еще раз в воздух, когда уже труп лежал готовый… Короче, заметали следы как могли, и дело замяли в итоге. Никому не нужно, чтобы проверка подтвердила правонарушения, потому что если факты подтвердятся, то получит омоновское начальство, получит МВД Москвы и все выше, и выше, и выше. Никто не заинтересован толкнуть одну доминошку, чтобы полетели многие головы.
— Всем известный майор Дымовский рассказывал о том, как проходят подобные проверки: приезжает начальство из центра, у сотрудников чуть ли не деньги собирают, и начальство уезжает с полными багажниками "Абрау-Дюрсо". Такого рода случаи были на вашей памяти?
— Слава богу, я, во-первых, никогда не был фигурантом подобных проверок, а во-вторых, никогда не был старшим офицером и не присутствовал в момент передачи проверяющим ящика водки. Но как проводятся проверки, я видел.
— Стало известно, что бойцы, поведавшие журналу The New Times об условиях службы, были уволены и сейчас обвиняются в грабеже. Как, на ваш взгляд, будет разворачиваться эта история?
— Насколько я понимаю, эти ребята из ОМОНа так далеко, как Дымовский, не пойдут. Я думаю, что с ними со всеми уже пообщались, что-то им предложили или как-то на них надавили. Полагаю, что все они, что называется, сольются, отыграют ситуацию назад и скажут, что ничего этого не было. Вопрос в другом: это подспудное недовольство многих бойцов спецподразделений сложившейся ситуацией будет зреть и рано или поздно каким-то образом взорвется. Я многих омоновцев давно знаю лично, кроме того, контактировал с ними, уже когда занимался политикой. Многие бойцы считают свою жизнь и свою работу, вернее, некоторые ее аспекты, просто постыдными. Ребята ездят в боевые командировки, и после того как они многократно рисковали жизнью, им стыдно заниматься тем, о чем в этой статье сказано.
Сегодня эти конкретные бойцы слились, но милицейскому и омоновскому руководству не стоит праздновать победу, потому что в дальней перспективе это может привести к совершенно неожиданным последствиям.
А вообще я не очень понимаю, каким образом смотрит на все это наша верховная власть. Грешно в современной России уповать на президента, но тут дело настолько шито белыми нитками… Когда омоновцы приходят на пресс-конференцию и говорят: "Нет, мы ничего не говорили, такого быть не может, у нас все прекрасно", становится очевидно, что статья в The New Times не нафантазирована. Никому не нужно все это придумывать. Пускай милицейское руководство объяснит тогда, кто это придумал и откуда люди, которые писали эту статью, так хорошо знают реалии омоновской жизни. Нужно быть замечательным провидцем и отличным фантазером, чтобы такое навыдумывать… И все равно, впрочем, фактура бы так не совпала — в той мере, как совпала здесь.
— Тогда еще один вопрос о реалиях жизни ОМОНа. Руководство рассказывает, что в день выхода статьи в журнале по инициативе личного состава прошло собрание, на котором было принято решение подать в суд на издание. Командир второго батальона полковник Евтиков заявил, что он к лично на это собрание никакого воздействия не оказывал.
— Говорить о наличии низовой демократии в спецподразделениях — это веселый абсурд. Бойцы собираются и вместе решают поддержать руководство — ой, как трогательно. Чего они не на работе вообще? В актовом зале собрались и разговаривают. Как шутят в милиции: "Почему не в поле? Почему не пашем?" Это ЧП всероссийского масштаба, а нас хотят убедить, что бойцы сами кинулись в защиту своего руководства. Юмореска, право слово.
— Как, по-вашему, будет развиваться не только эта история, но и вообще ситуация с очевидным кризисом в правоохранительных органах?
— Данная ситуация уже ни во что серьезное не выльется. Ее замнут, зацементируют, сверху проложат асфальт, и все на какое-то время останется по-прежнему. Но в принципе подобные прецеденты будут обязательно, потому что люди, работающие в правоохранительных органах, не только периодически нарушают закон и разгоняют "Марши несогласных", что не делает им чести, но еще и рискуют жизнью, защищая закон. У этих людей есть свои собственные, мне понятные, представления о чести и достоинстве, и когда эти представления попираются из раза в раз, то однажды это может вылиться в реальное противостояние. Только это будет не в мирное время, а в ситуации реального кризиса в государстве. Вот тогда люди, воспринимающие свою работу подобным образом и подспудно презирающие такое отношение к ним, проявят себя самым неожиданным образом. Не все, конечно, но часть из них… И власть, не желающая хотя бы раз провести общественный диалог, не желающая признать долю своей вины и затаптывающая любые признаки свободомыслия, получит то, что должна получить.
— Почему же власть не желает решать эти проблемы?
— Потому что внутри МВД существует целый клубок корпоративных, коррупционных, клановых и финансовых интересов. И все люди, которые находятся на тех или иных должностях в тех или иных структурах, находятся там не случайно. И связывает их колоссальное количество сложносочиненных и фактически не прослеживаемых нитей. Пока батюшка-царь не решит сам снести кому-нибудь голову с плеч, ничего не произойдет. Здесь вот провели проверочку, бойцы сказали, что ничего не происходило, подписи проверили — оказалось, что не их подписи. А если их подписи, то это тоже никого не волнует. Вот и забылось все. Я могу выразить свое соболезнование экс-коллегам, поскольку они сейчас пережили сильнейший стресс и давление. Думаю, каждый из них лучше бы съездил на полтора года в Чечню в самую кромешную пору, чем все это испытать.
Нам сейчас эту ситуацию нужно поддерживать на плаву. Средства массовой информации должны максимально серьезно к этому отнестись и не замолчать случившееся. Чем ярче свет, направленный на разбирательства по этому делу, тем больше шансов у омоновцев если не добиться правды, то хотя бы остаться на свободе. В своем блоге я призвал бойцов других подразделений написать о подобном, потому что если таких писем будет, скажем, 15, то замолчать проблему будет невозможно. Если вдруг в 15 подразделениях выясняется, что там завелись, как выражаются наши милицейские руководители, "крысы", которые пишут примерно идентичные вещи, значит, "крысы" не они, а "крысятничают" совсем другие люди, носящие на плечах куда более красивые погоны.
— После ряда громких преступлений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов, президент Медведев подписал указ о реформе МВД. Не вдаваясь в детали, насколько действенна эта реформа?
— В ситуации с ОМОНом мы видим, как работает вся эта реформа. Никак она не работает! Не работает и не будет работать. Это реформа фасадная, внешняя, риторическая, и она никак не затрагивает сути проблемы.
— Как должна пройти эта реформа?
— Первое — должна быть большая общественная дискуссия. Второе — необходимо создание независимых органов проверки всех подразделений МВД. И пункт третий — это кардинально жесткие, репрессивные меры борьбы с любыми правонарушениями в милиции, в первую очередь, правонарушениями, совершаемыми руководством МВД. Клановую систему там надо разрушать. Но это долгая работа, кропотливая…
— Про общественный контроль над правоохранительными органами говорят все. Как он видится вам?
— Можно, например, обязать по каждой ситуации вытаскивать на телевидение задействованных в правонарушениях милицейских начальников и собирать суд присяжных, который будет задавать им самые неприятные вопросы. Причем делать это в прямом эфире, приглашать реальных потерпевших. Тогда бы мы быстро получили реальную картину того, что происходит в милиции. Я даже не требую, чтобы это было вечно, но если уж мы реформируем, то давайте заведем на полгода такую программу и посмотрим, что из этого получится. Но реальной заинтересованности в реформе системы МВД, конечно, нет.
— Возможна ли вообще реальная реформа в современном государстве?
— Нет, невозможна. Технически это возможно, но зная современную власть, зная состояние милиции и состояние, например, телевидения, сразу понимаешь, что, нет, реформа невозможна. Теоретически для этого нужно волевое решение, однако ни у кого не хватит мужества начинать такие вещи всерьез.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
