НОУ ИДПО "Европейский университет в Санкт-Петербурге", учрежденный в 1994 году, осуществляет образовательную деятельность по программам послевузовского образования в области гуманитарных наук, а также ведет ряд исследовательских программ. Европейский университет – заведение негосударственное, однако его деятельность частично финансируется из госбюджета. Среди других его спонсоров можно назвать частных благотворителей, а также гранты фондов Спенсера, Форда и Макартуров. Это позволяет ЕУСПб давать доступное высококачественное образование по стандартам, признанным не только в России, но и на Западе. Аспиранты ЕУСПб получают прежде всего магистерскую степень, а уже потом разрабатывают и защищают свои кандидатские проекты. При этом дипломы некоторых специальностей валидируются университетом Хельсинки. Такая структура образовательного процесса способствует его независимости от продвижения государственного образования к Болонской системе и вызывает интерес у студентов России и Европы.
На протяжении более чем десятилетней истории Европейского университета проблем с властью не возникало. Первым сигналом о недовольстве деятельностью ЕУ можно назвать критическое высказывание президента России Владимира Путина в октябре 2007 года о том, что этот университет является проводником зарубежного влияния.
В 2008 году критика стала более явной. Причиной разрастания конфликта стал грант, полученный Европейским университетом на создании программы IRENA, обучающей наблюдателей на выборах. Этот проект, финансируемый Еврокомиссией, имел своей целью разработку и повышение эффективности систем мониторинга выборов в регионах России. Несмотря на то, что сам проект был запущен еще в феврале 2007 года, особое внимание на него обратили в декабре, после того, как ОБСЕ отозвалась о выборах в Государственную думу как о "несправедливых". Под давлением власти 31 января Европейский университет объявил об окончании реализации этой программы.
Следующий этап наступления на ЕУСПб начался 8 февраля, когда деятельность университета была остановлена в связи с визитом Пожарной комиссии, выявившей (почему-то впервые за долгие годы) 52 нарушения противопожарной безопасности. На их устранение было отведено несколько дней. 12-го февраля вновь пришедшая комиссия признала устранение 20 нарушений, что позволило руководству ЕУСПб подать ходатайство с целью возобновления своей деятельности.
Интересно, что реакция руководства Европейского университета на происходящее до последнего дня оставалась весьма туманной. Официальная точка зрения была выражена ректором университета Николаем Вахтиным и состояла в том, что никаких политических причин здесь искать не стоит. Был написан даже пресс-релиз, имеющий своей целью показать, что ни к какой оппозиционности деятельность ЕУ отношения не имеет, а пресса освещает это событие с политических позиций лишь для собственной выгоды, используя его для подтверждения своих взглядов. Сотрудники ЕУ, выражая свое мнение о происходящем, постоянно подчеркивали, что это их личное мнение, не имеющее отношение к официальному. О том, насколько важно Европейскому университету было показать свою политическую лояльность, свидетельствует еще один пресс-релиз, опровергающий информацию, изложенную в газете New-York Times. В статье NYT было написано, что университет закрыт вследствие критики политики Путина, позже была внесена поправка с опровержением этих данных. Обращаясь к российским журналистам и научному сообществу, Вахтин выражал надежду на то, что закрытие вуза не несет выгоды никакой из сторон, поэтому раздувать это событие и привлекать к нему излишнее внимание не стоит.
Однако даже такая осторожность ректору и университету не помогла – 18 февраля поданное ходатайство о разрешении на продолжение работы после устранения ряда неполадок, удовлетворено не было. Информационная политика ЕУ была резко изменена.
Вахтин после судебного слушания обратился за помощью к широкой общественности, призывая ее распространять информацию о ЕУ по всем возможным каналам. Однако при этом до последнего времени продолжал настаивать на том, что, по официальной версии руководства ЕУ, приостановка его деятельности имеет отнюдь не политическую подоплеку: "Все гораздо сложнее и интересней," – утверждал Вахтин. Мнение о том, что закрытие вуза в интересах неких лиц, желающих получить в свое распоряжение здание ЕУ, история которого ведется с 70-х годов XVIII века, ректору и другим сотрудникам тоже не кажется убедительным.
На данный момент ректор Европейского университета связывает приостановку деятельности учебного заведения с тем, что кому-то из власть предержащих на руку громкое дело в Санкт-Петербурге в разгар предвыборной кампании. Он также отмечает, что процесс закрытия такого видного учебного заведения идет вразрез с некоторыми пунктами предвыборной программы Дмитрия Медведева о развитии инновационных технологий и поддержки образования. Признание политической подоплеки в этом громком деле непосредственно пострадавшей стороной указывает на то, что не видеть закулисные мотивы этой кампании было бы крайне наивно.
Однако может взглянуть шире на эту проблему? Тогда нам откроются горизонты, не ограниченные культурной столицей и негосударственными учреждениями образовательного профиля. Речь идет о тенденции государства распространять свое влияние на научное сообщество.
Прежде всего, это выражается в болезненном восприятии сотрудничества отечественных образовательных и исследовательских центров с зарубежными коллегами из стран Европы и США. Это выглядит закономерным в контексте вектора внешней политики, но тот факт, что при этом затрагиваются именно научные структуры, настораживает. Постоянный поиск шпионов, врагов народа и иностранных агентов в рамках академического сообщества вызывает вполне определенные ассоциации с нашей недавней историей.
В выборе выражений во время таких акций не стесняются. 14 февраля у памятника Юрию Долгорукому, недалеко от Московского Центра Карнеги, представители Евразийского союза молодежи с растяжками и музыкальным сопровождением проникновенно убеждали публику в том, что Центр уже 16 лет занимается активным лоббированием американских интересов и шпионажем. Не хотят ли они этим сказать, что анализ актуальных общественно-политических проблем должен быть монополизирован государственными учреждениями?
Бросается в глаза, что и ЕУСПб, и Московский Центр Карнеги представляют гуманитарный сектор наук. Им инкриминируется вина в том, что они существуют на деньги зарубежных организаций. Но сама политика государства практически не оставляет серьезным гуманитарным научным организациям другого шанса – ведь все тезисы о необходимости спонсирования отечественной науки относятся лишь к специальностям технического профиля. А о том, какое ключевое значение в построении новой политической системы имеют "общественные науки", нам должно быть известно из курса истории XX века. Кстати, о школьном курсе истории. Автономность отечественной исторической науки позволит с какой угодно точки зрения подать ход исторических событий, ведь необходимость верификации истины отпадет.
Теперь несколько слов о политике власти в отношении государственных вузов. Автономия высших учебных заведений была потеснена летом 2006 года, когда президентом был подписан закон об учреждении специальной комиссии для отбора кандидатов на пост ректора. Таким образом, через представителей исполнительной власти, входящих в эту комиссию, государство получило возможность законно влиять на политику развития вуза.
Но кроме формальных путей влияния обнаруживаются и неформальные. Чем не подтверждением этому снятие с поста ректора СПбГУ Людмилы Вербицкой и назначение и.о. руководителя вуза Николая Кропачева. Он, напомним, преподавал на юридическом факультете, на котором обучались Путин и Медведев. Чтобы правильно оценить этот ход, необходимо вспомнить о подготовленном законопроекте "Об особом статусе Санкт-Петербургского госуниверситета", который обещает вузу радикальное увеличение финансирования и максимальную хозяйственную и научную самостоятельность. Становится понятно, о какой самостоятельности идет речь.
Вернемся к актуальной и пока неразрешенной проблеме Европейского университета. Сейчас руководство надеется на то, что выступление различных представителей научной общественности сможет изменить ситуацию к лучшему. Такая уверенность не выглядит вполне обоснованной, ведь, например, публичное заявление, сделанное 12 февраля санкт-петербургской Ассоциацией социологов, беспокоящейся о судьбе ЕУСПб, никак не повлияло на решение суда 18 числа. Возникает вопрос уже не о том, готово ли государство прислушаться к голосу научного сообщества, а о том, насколько вообще ему этот голос нужен.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
