Причина была сформулирована крайне неуклюже: накануне выборов в Госдуму крайне нежелательно проводить какие-либо встречи с общественностью России, так как таким образом будет осуществлено опосредованное давление на мнение электората. Когда же визы после громких протестов были все-таки предоставлены, отнюдь не все члены делегации смогли ими воспользоваться. Депутат Европарламента Барт Стас и представитель фландрской гуманитарной организации "Пакс Кристи" были задержаны в "Шереметьево". С огромным удивлением они узнали о том, что их имена занесены в список "невъездных" в Россию сроком на пять лет. Ответ на вопрос: "На каком основании?" - был незамысловат: "Сами знаете". Однако пограничникам напомнили о том, что депутаты Европарламента обладают таким же уровнем иммунитета, что и депутаты Государственной думы Российской Федерации. Барта Стаса впустили. Видимо, чтобы избежать возможных проблем для российских слуг народа, желающих съездить в Брюссель. А вот девушку из "Пакс Кристи" отправили дожидаться обратного рейса. Скорее всего, в отместку за те многолетние гуманитарные программы, которые ее организация проводила на Северном Кавказе.
Кон-Бендит прокомментировал эту ситуацию как "откровенный произвол" российских властей. И примеров такого произвола в отношении представителей западной общественности в последнее время становится все больше. В ультимативной форме сокращается число наблюдателей от ОБСЕ, которых Россия готова принять на выборах. Все большему числу журналистов и общественных деятелей Запада, мнение которых пугает официоз нашей страны, запрещается въезд на ее территорию. Российские власти без особых церемоний задерживают тех иностранцев, которые пытаются выяснить реальное положение дел с правами человека или участвуют в работе неправительственных организаций. Так было недавно в Нижнем Новгороде при попытке провести встречу памяти Анны Политковской. Это повторилось в Ингушетии, где на прошлой неделе гражданку Чехии – сотрудницу гуманитарной организации попытались сначала обвинить в махинациях. Поняв, что доказать это сложнее, чем об этом заявить, ингушские власти предъявили ей в качестве претензии "пребывание на Северном Кавказе без особого разрешения".
Попытки европарламентариев встретиться с российскими официальными лицами также потерпели полное фиаско. Вразумительного ответа, почему для столь представительной делегации никто из них не может найти время, европарламентарии так и не дождались. "Конструктиный" диалог оказался невозможен.
Расценивают ли европейцы подобное поведение как стремление России к самоизоляции? Как задергивание нового железного зановеса, скрывающего за собой безудержное желание властвовать. Все-таки, нет. Россия, с точки зрения делегации Европарламента, тем не менее остается стратегическим партнером Запада. Это данность, к которой Европе придется выработать новое отношение. По словам Дэниэля Кон-Бендита, это необходимо сделать, в первую очередь, потому что истинных партнеров по общему европейскому дому должны объединять одни и те же ценности. Однако между Россией и Евросоюзом остается ряд неразрешимых противоречий. В первую очередь это отношение к вооруженным и политическим конфликтам. По словам Кон-Бендита, Россия не понимает или отказывается понимать проблему Косово, а Европа никогда не примет позиции России по этому вопросу. Точно так же, как Европа никогда не поверит утверждениям Кремля о прозрачности выборного процесса и равных условиях для партий после беспрецедентного ограничения возможности осуществлять нормальный мониторинг за выборами.
По мнению Кон-Бендита, в данных условиях необходимо сделать все для распространения информации о ситуации в России. Он заверил журналистов, что европейские парламентарии намерены донести до общественности своих стран каждый факт произвола со стороны российской власти.
И при этом одно из последних предложений Владимира Путина о создании еще одной российской неправительтственной организации со штаб-квартирой в Брюсселе, по мнению европарламентариев, может неожиданно для Кремля сыграть хорошую службу мониторингу ситуации с правами человека в России. Вы хотите, господа из Кремля, получать информацию о правах человека в Европе? Хорошо. Только это будет возможно в случае, если европейским наблюдателям будет предоставлена такая же степень свободы передвижения, как и тем официальным россиянам, которые получают визы в страны Шенгена...
Три дня работы встречи в Москве касались трех тем: внешняя политика Евросоюза и России, гражданское общество России и его проблемы, а также свобода слова. Было много встреч с оппозиционными политиками, правозащитниками и журналистами.
Сквозным вопросом всех трех дней стала коалиция "Другая Россия" и возможность объединения всех сил оппозиции. Парламентарии отметили, что лидеры, заявляющие о себе как о реальной оппозиции Кремлю, – Рыжков, Каспаров, Явлинский – часто совпадали в своих ответах на их вопросы о ситуации в России накануне двух главных выборных процессов и перспектив ее развития после них. Тем не менее, объединение сил оппозиции остается крайне сложной задачей.
Кон-Бендит, прославившийся как один из вожаков восстания студентов в Париже 1968 года, суммировал свои наблюдения от встреч с политическими оппозиционерами и правозащитниками в простом выводе: "Вразумительного ответа на вопрос, почему объединение сил является столь трудной задачей, я так и не получил".
Каждый из трех российских оппозиционных политиков, находил свое объяснение :
- Мы не можем с ними объединиться, потому что они слишком близки к Кремлю.
- Их нельзя считать приверженцами принципов либеральной демократии, потому что среди них есть нацболы.
- Я хочу создать свою демократическую партию.
Общаясь с европарламентариями, Гарри Каспаров подчеркнул, что политическая коалиция "Другая Россия" основана на принципе ненасильственного сопротивления. При этом внутри левого движения, по наблюдениям лидера ОГФ, есть понимание необходимости приверженности демократическим принципам.
Левое движение внутри "Другой России" вызывало много вопросов. При этом депутаты Европарламента испытывали нескрываемый интерес к последователям Лимонова не только как к культурологическому и политическому феномену, но и как к людям, обладающим уникальным для постперестроечной России опытом проведения мирных акций сопротивления. Каспаров отметил, что запрещенные в России лимоновцы не были бы проблемой для цивилизованной Европы, где левый радикализм не является преступлением.
У правозащитников оказался самый пессимистичный взгляд на ситуацию. Их прогноз динамики развития – отрицательный.
Людмила Алексеева: "Правозащитное общество оказалось беззащитным перед попыткой лишить нас конституционных прав. Сотрудничество с политической оппозицией в лице Всероссийского гражданского конгресса и "Другой России" было попыткой вовлечь политическую оппозицию в защиту конституционных прав. Она потерпела временную, но неудачу. Сейчас надо ориентироваться не на партии, а на простых людей – граждан этой страны".
Но при этом не прозвучало ответа на вопрос, а каким образом правозащитники могут создать эффективные механизмы взаимодействия с гражданами. Даже одиночные пикеты вызывают крайне болезненную реакцию. Правозащитники сталкиваются со все большим количеством проблем в защите прав граждан в судах. Голос журналистов становится все тише и тише.
Александр Аузан: "Положение гражданского общества ухудшается. Нам два года не удается добиться поправок к закону о НКО. Путин дал указание поправить закон в телевизионном выступлении. Однако в силу непонятных причин президентская администрация до сих пор не оформила письменное распоряжение". Однако. Какая же непослушная администрация у нашего президента. Он дает указание, а его подчиненные саботируют его исполение. А можно ли надеяться на кардинальные изменения даже в случае, если одиозный закон будет подправлен? А как же быть с Законом о противодействии экстремизму или Законом о СМИ или с уже регулярными попытками со стороны российского МИДа вытеснить правозащитные организации за рамки международных встреч? На прямой вопрос Кон-Бендита о возможности объединения сил внутри гражданского общества Аузан ответил категоричным "нет".
Трехдневный марафон московских встреч и дискуссий закончился. Остался горький вывод: европейским парламентариям гораздо легче найти общий язык с самыми разными группами внутри гражданского общества России, чем этим группам договориться друг с другом. Причина, наверное, лежит на поверхности. Европарламентарии умеют вести диалог и слушать своих собеседников. А в России чаще всего привыкли слушать самих себя.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
