После моих выступлений и статьи против применения карательной психиатрии и злоупотреблений со стороны психиатров быстро последовала ответная реакция. Я в очередной раз убедилась, как расправляются с неугодными и беззащитными людьми, на примере своей семьи.
5 июля 2007 года в Североморске Мурманской области я проходила медкомиссию по обмену водительских прав. Это очень быстрая и формальная процедура. Но оказывается не для всех. Из кабинета психиатра Марины Рекиш меня насильственно при помощи милиции отправили в стационар Мурманского областного психоневрологического диспансера. Причина проста — моя статья "Дурдом", вышедшая в специальном выпуске газеты "Объединенный гражданский фронт". Эта газета была прикреплена к сопроводительному листу в стационар.
В приемном покое я требовала от дежурного врача, чтобы меня отпустили, говорила, что действия врачей не законны и преступны, за что медперсонал меня просто избил. После этого у меня сильно болит позвоночник. И только сейчас, спустя время, врачи мурманской областной больницы поставили мне диагноз: ушиб спинного мозга.
Затем, меня насильно привязали к кровати, чтобы я не могла пошевелиться, и сразу начали колоть какие-то уколы.
Так меня продержали сутки, и медперсонал говорил, чтобы я радовалась, поскольку других женщин так держат намного дольше.
Мои родные начали бороться за то, чтобы меня забрать оттуда. На мою защиту встали правозащитники и члены коалиции "Другая Россия".
Находясь в психбольнице, я видела, как врачи всячески демонстрируют свою власть над пациентами. Их превращали в бесправных и бессловесных рабов, которые вынуждены молча терпеть, чтобы выжить. У медиков своя логика: все равно никто не докажет то, что там происходит. Запугивание людей в психбольнице стало постоянной практикой. Пациентам редко удавалось пообщаться между собой, но все-таки они пересказывали друг другу, что с ними делали и что они слышали от других. Была девушка, попавшая в стационар за участие в экологическом движении; женщина – библиотекарь, которой прямо на работу вызвали "скорую" за отказ увольняться с работы по прихоти заведующей, и другие, о ком стоит рассказать подробнее с озвучиванием имен.
За привязанными и лежачими пациентами медперсонал практически не ухаживал. Больные мочились под себя, просили пить. Тех, кому ставили капельницы, всегда жестко фиксировали к кроватям. После приема препаратов многие еле передвигались, быстро теряли память. Всю черновую работу в отделении по уборке, мытью выполняли больные. В Апатитах, например, за продуктами на кухню, также ходили больные в сопровождении медсестер. Они же кормили лежачих.
Я, попав в эти условия, поняла, что любое сопротивление бесполезно, и объявила голодовку в знак протеста, о чем уведомила главного врача и докторов письменным заявлением.
Со стороны медперсонала тут же начались угрозы и психологическое давление. Однажды ночью после очередной порции лекарств я проснулась от крика своей соседки. Она увидела, как одна из сотрудниц положила мне на лицо подушку и начала душить. Дежурных медсестер в тот момент почему-то не оказалось на своих местах.
Во избежание огласки этой истории меня срочно перевели в другой стационар, в город Апатиты. А моим родственникам сообщили, что меня переводят в связи с ухудшением здоровья.
Вообще, стационара в Апатитах больные очень боятся. Когда их туда переводят, они рыдают и прощаются с остальными навсегда. Родственникам больных о переводах, как правило, сразу не сообщают. Все делают тихо и скрытно.
Попав туда, я решила не сдаваться. Меня подтолкнуло то, что при поступлении меня положили на мокрый, жутко пахнущий матрац. Я с огромным трудом добилась его замены. Стояли очень теплые летние дни, но никого из больных вообще не выводили гулять, не давали открывать окна, несмотря на то, что они были затянуты сеткой – рабицей.
Я написала заявление с требованием выводить людей на свежий воздух, под которым собрала подписи больных. И дважды за те три недели нам позволили выйти на улицу. Медперсонал при этом обвинил меня в том, что я срываю работу психиатров и всего отделения.
В апатитской больнице открыто говорили, что, если меня и выпустят под давлением общественности, то ненадолго. Требовали, чтобы я не смела рассказывать журналистам ничего плохого о больнице, мол, это все равно не доказуемо, а сама тема психиатрии закрыта, то есть является тайной.
Угрозы в отношении моей семьи были также не напрасными. Моя дочь Таисия дала интервью радио "Свобода", и ее тут же вызвали в службу безопасности "Бинбанка", где она работала, и потребовали отчета за интервью. После чего уволили с работы, оставив ее, молодую маму, без средств к существованию.
Я не знала, что на мою защиту встало столько людей. Боялась верить родственникам и друзьям, приезжавшим ко мне и рассказывающим о публикациях в Интернете. Прессу нам передавать запрещалось, телевизор смотрели тоже не более 2-х часов в день. Звонить по телефону можно было очень редко и только в присутствии медперсонала. Они записывали каждое слово, а затем докладывали врачу.
Лежа в больнице, слушая рассказы многих пациентов, я поняла, что власть психиатров безгранична и бесконтрольна.
Выйдя из больницы и анализируя многие случаи, опубликованные в Интернете, я поняла, что карательная психиатрия развернута по всей стране. Этот факт подтвердили и члены правительственной комиссии по правам человека, приезжавшие меня обследовать.
Да, в России "демократия и гласность". Если вы — даже зная, что это не так — "голосите" по всей стране, что стали жить лучше, довольны работой, заработной платой, хорошей пенсией, особенно глядя на наших стариков, что ваших здоровых детей и внуков ждет светлое будущее и вам и вашим близким никто не угрожает – значит вы, по мнению врачей, психически здоровый и нормальный человек. Но если вы не боитесь высказывать свое несогласие с действующей властью, с ограничением ваших прав, с социальной незащищенностью, то к вам уже готовы подключить психиатров. Статья № 29 ФЗ "О психиатрической помощи" трактуется ими очень вольно: "опасен для себя и окружающих…"
Опасен своим недовольством… И должен попасть под полную и ни чем не ограниченную власть психиатров. Именно это подтвердили прошедшие кассационные суды. Моя жалоба не была удовлетворена областным судом, несмотря на то, что врачами не было представлено ни одного доказательства моей "опасности". Видимо, я была опасна только статьей в газете. Действительно опасна для той власти, которая допускает такое бесчинство.
В настоящее время психиатры работают практически во всех детских и взрослых поликлиниках. И прохождение какой-либо комиссии может обернуться для человека реальной трагедией. Он останется один на один с произволом и беспределом. Его родственникам не сообщат, почему их близкий человек попал в такое заведение. Никому не скажут, какие препараты к нему применяются. Такой человек автоматически лишится всех прав, а под воздействием нейролептиков у него могут взять доверенность, лишив его бизнеса, жилья, любой собственности.
Поэтому я призываю гражданское общество объединиться против этого беспредела и выступить за жесткий контроль над всей психиатрией России. Иначе наделенные властью врачи с одобрения государства запустят эту адскую машину на всю мощь.
Я очень благодарна своим коллегам из "Другой России" и всем тем, кто помог мне. Мы не должны молчать, ведь от нашей позиции зависит жизнь многих людей в стране, в которой мы все живем.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
