Нехорошо желать людям смерти, тем не менее я с энтузиазмом поддерживаю кровожадный тост, провозглашенный моим собеседником в баре отеля "Арарат Парк Хаятт". Причина энтузиазма — в моем бокале. Это полусухое шампанское Moet & Chandon, приобретенное нами за 9 тысяч рублей. Не потому, что я люблю разорять мужчин и приторные напитки — напротив, вопреки всем божеским законам я опустила в полусладкую жидкость лимон, — а потому, что в одном из самых фешенебельных заведений Москвы в пятницу вечером имелось ровно 2 бутылки шампанского, соответственно за 22 тысячи рублей и за 9. Белого вина не было вообще. Картина в остальных заведениях, как в энотеках, так и в супермаркетах, была еще более плачевной: вино в нашем городе кончилось. Алкогольный скандал, беспрецедентный со времен советской плановой экономики, превратил московские рестораны в сборища возмущенных пикейных жилетов. Прихлебывая пиво, нормандский яблочный сидр и еще какую-то дикость, бывшие любители лафита и клико произносят страшные слова: сухой закон, конец нэпа и госмонополия. Популярная тема также — законодательный креатив, который в недалеком будущем должен озарить светлые головы из Администрации Президента и Государственной думы. Наиболее популярные версии — закон о принудительной утилизации гражданами автомобилей старше 2000 года, всеобщая обязательная перерегистрация с уплатой госпошлины и предложение выдавать загранпаспорта только тем, кто голосовал за "Единую Россию".
На фоне триумфального уничтожения властью свободного рынка алкоголя никакой, даже самый фантастический бред больше не выглядит абсурдом. В новых условиях хозяйствования у общества остался только один вопрос. Вернее, вежливая просьба: автора!
"Черная суббота"
За три недели, прошедшие с 1 июля — "черной субботы", когда алкоголь стал стремительно покидать прилавки, — не было выдвинуто ни одной сколько-нибудь внятной версии происшедшего. Почти все СМИ ограничивались возмущенными колонками, авторы которых описывали свои лишения в супермаркетах и печальные беседы с кавистами. Из газет выходило, что искусственно созданныйдефицит — результат головотяпства чиновников, породивших очередной бессмысленный закон. Между тем участники рынка несли убытки настолько значительные, что поверить в обычное властное головотяпство было бы наивно. И хотя фигура выгодоприобретателя на первом плане не просматривалась, ответ на вопрос "Cui prodest?" был единственно верной разгадкой алкогольного детектива.
Первыми жертвами журналистского любопытства стали мои добрые знакомые — владельцы одной из крупнейших в России компаний, импортирующей вино. В ответ на просьбу описать нынешнее состояние дел на рынке алкогольной продукции я услышала нечто напоминающее скорее сводку происшествий из психбольницы. Информацией со мной поделились на условиях анонимности: бизнесмены честно сказали, что опасаются мести госорганов за разглашение. А разгласить было чего!
— Наша компания — одна из немногих, кто после вступления в силу закона об акцизных марках в состоянии продолжать деятельность, в нашем случае — ввозить и продавать вино. Это потому, что мы, имея большой опыт работы на российском рынке, очень серьезно отнеслись к законодательным инициативам депутатов. В отличие от большинства участников рынка, которые сочли положения нового закона о государственном регулировании алкогольной продукции настолько несусветным бредом, что просто не могли поверить, что он будет принят.
— Неужели производители и импортеры алкоголя настолько наивны?
— Ни в коем случае! Просто люди до последнего надеялись использовать административный ресурс. Ходили разговаривать с вменяемыми людьми в правительстве.
— Можно список вменяемых? Просто чтобы знать…
— Через Грефа пытались вопрос решать, кто-то через Фрадкова действовал.
— И что, успешно?
— Нет, как видишь. Закон был принят. С 1 января 2006 года запрещены производство и ввоз алкоголя со старыми акцизными марками. С 1 июля запрещена продажа продукции со старыми марками.
— Какова была цель принятия закона?
— Официально — борьба с контрафактной продукцией. Водочное производство в России работает в две смены — белую и черную. Особенно на юге — Северной Осетии, Кабардино-Балкарии. Соответственно собираемость акцизов в этой сфере очень низкая. Государство решило навести там новый порядок: часть заводов разорить, что и было сделано путем невыдачи им под разными предлогами новой акцизной марки. Был нанесен массированныйудар по водочному лобби с целью передела рынка.
— С водкой понятно. А вы здесь причем? Вы же вино импортируете?
— Действительно, в импорте контрабанды практически нет. Для нее просто нет условий: действуют огромные транснациональные холдинги, официальные импортеры. Таможня собирает 100% акцизов. Но есть одно но. Дело в том, что в нашем законодательстве в качестве алкогольной продукции объединены спирт, водка, содержащая спирт парфюмерия, медицинские препараты и вино. И это — главный нонсенс.
— То есть "Петрюс" и мозольная жидкость с точки зрения российского закона — одно и то же?
— В общем, да.
— Но это бред! Такое могли написать только люди, которые вообще не понимают, что такое вино!
— Вот так думали и наши многочисленные коллеги. Мы же в отличие от них понимали, что на нас движется неуправляемая государственная машина, и ради сохранения бизнеса были готовы исполнить все — даже самые абсурдные — требования. Параллельно мы лоббировали наши интересы в правительстве. Кое-что удалось сделать. Ты знаешь историю про утилизацию?
— Нет.
— В первой редакции закона был пункт о том, что все вина со старой акцизной маркой после первого июля подлежат утилизации.
— Это как?
— Мы должны были уничтожить весь оставшийся у нас на 1 июля алкоголь со старыми марками. Уничтожить, понимаешь? В том числе столетние коньяки, коллекционные вина, бутылки, приобретенные на аукционах, которые даже шевелить лишний раз нельзя! Более того, мы должны были заплатить государству по 20 рублей за бутылку за возможность разбить ее в присутствии проверяющих органов.
— Нет, такого не бывает!!!
— Это нам удалось отбить. Но смертную казнь вину заменили пожизненным: по новым правилам импортеры вынуждены были отозвать всю продукцию из ресторанов и торговых точек, чтобы перемаркировать ее. Сейчас этой продукцией затоварены все склады — вино хранится в абсолютно антисанитарных условиях, а в ресторанах при этом нет его.
— А нельзя было спокойно продать старую продукцию или перемаркировать ее на месте? Чтобы было удобно покупателям.
— Конечно, нет. По новому закону существует очень сложная процедура появления на бутылке акцизной марки. Марки эти не были вовремя напечатаны. Вообще, с декабря в нашей отрасли творится невиданный бардак. Производство стояло несколько месяцев. Импорт был фактически парализован. То, что видит потребитель, — только вершина айсберга.
— Потребитель не видит вина.
— И не увидит в ближайшее время. Ситуация нормализуется к сентябрю. Но цены вырастут минимум на 30%. Производители, импортеры, торговые сети, рестораны — да все — будут покрывать убытки за счет клиентов. Но вино будет. Правда, при одном условии.
— Каком?
— Если заработает система ЕГАИС.
Триллер ЕГАИС
Театр совкового абсурда имеет структуру воронки, в которую падала девочка Алиса в Стране чудес. Ты все летишь, а она все не кончается. Казалось бы, что может быть чудеснее закона об утилизации коллекционных вин, принятого дядями, которые в детстве, очевидно, вынюхали весь мамин спиртосодержащий лак для волос, запив это дело для верности пивом. Иначе чем можно объяснить алгоритм работы мозгов почтенных законотворцев? И все же креатив с утилизацией — ничто и детский лепет по сравнению с плодом коллективного творчества под названием ЕГАИС — Единая государственная автоматизированная информационная система.
Если вы наберете аббревиатуру ЕГАИС в Яндексе, то наверняка решите, что речь идет о чем-то вроде секты, внушающей трепет простому обывателю. Яндекс выкинет на выбор "ужасы ЕГАИС", "секреты ЕГАИС", "вся правда о ЕГАИС".
На самом деле речь идет всего-навсего об электронной системе, разработанной с целью осуществлять стопроцентный учет и контроль за производством, импортом и продажей алкогольной продукции. Эта система и является, собственно, краеугольным камнем нового закона, благодаря которому в России случился беспрецедентный алкогольный кризис.
С технической точки зрения ЕГАИС представляет собой чрезвычайно громоздкую электронную систему, превосходящую по сложности, например, объединенную базу данных заводов "Боинг" и сопоставимую с Федеральной резервной системой США. Предполагается, что с помощью ЕГАИС государство сможет отслеживать все этапы прохождения каждой (!) произведенной в России или ввезенной на ее территорию бутылки спиртного (духов, лака для волос, мозольной жидкости и пр.). Цель законодателей была минимизировать человеческий фактор, что при невиданном уровне коррупции, поразившей путинскую Россию, выглядит разумно, учитывая к тому же условия алкогольного рынка, близкие к боевым. Правда, по оценкам экспертов, существуют гораздо более простые способы контролировать рынок например, снижение водочных акцизов, чтобы производить контрафакт было невыгодно. Кроме того, существуют естественные рыночные механизмы — потребитель просто не покупает некачественный продукт. Но государство выбору наивного отечественного потребителя не доверяет — ему волю дай, так и грузинское вино будет пить — и предпочитает само о нем заботиться. В этой связи государство решает потратить огромные деньги на создание единой информационно-контролирующей системы, которая полностью отрежет контрафакту путь к потребителю. А теперь вопрос на засыпку: как вы думаете, кто получает госзаказ и бюджетные средства на создание компьютерной суперсистемы? Может, компания IBM или Microsoft? Или, например, молодые талантливые российские программисты, поддерживать которых строго велел нам президент Путин. Или, может, заказ распределяется по нескольким компаниям на основе тендера, как предписывает закон "О размещении заказов…" от 1 января 2006 года? Не угадали! Заказ и финансирование в полном объеме получает некое ФГУП НТЦ "Атлас". Госблаговоление к невнятному ФГУП было бы загадкой, если бы не три волшебные буквы. Загадочный "Атлас" принадлежит ФСБ России.
Кто выпил наше вино?
Газета "Ведомости" не поленилась и посчитала, во сколько обойдется установка оборудования и программного обеспечения ЕГАИС участникам рынка. Получилось 127 миллионов долларов. За обслуживание данной системы НТЦ "Атлас" будет брать с производителей и импортеров 239 миллионов долларов ежегодно. Таким образом, только обслуживание системы принесет ее разработчикам 2000 долларов в год на 1 вложенный доллар. "Они посадили весь рынок на иглу", — заключает источник газеты.
Итак, вопреки мнению, высказанному большинством российских СМИ, новый закон о регулировании спиртосодержащей продукции принес убытки не всем. Вернее, всем, кроме ФСБ Российской Федерации, у которой, напротив, ожидается колоссальная прибыль на практически ровном месте. Возможно, это случайность.
А теперь посмотрим, что же родилось в креативных недрах НТЦ "Атлас". Может, мы зря ребят обижаем и действительно только мозг в погонах мог создать нечто эквивалентное по сложности американской резервной системе. Сайт НТЦ "Атлас" сообщает, что объединение создано в 1951 году, дабы выполнять правительственные заказы в области разработки и производства средств конфиденциальной связи. Головной офис "Атласа" базируется в Санкт-Петербурге. В Москве у него имеется представительство на улице Образцова, возглавляемое полковником Гиричевым. Однако общается секретный "Атлас" с клиентами не напрямую, а через некое ООО "СМ-Трейд". "СМ-Трейд", в свою очередь, представляет собой очень маленькую комнатку в помещении универсама на Бирюлевской улице, под завязку заваленную серверами и системными блоками. В комнате находятся три очень мрачных человека, у которых дым идет из ушей.
С посетителями сотрудники "СМ-Трейд" принципиально не разговаривают. И у них на то есть веские основания. Дело в том, что созданная в ФСБ информационно-контролирующая компьютерная суперсистема не работает. Выражаясь политкорректно, в систему такой степени сложности заложено множество возможностей ошибки, что подразумевает длительное предварительное тестирование и обкатку. А говоря не по-парламентски, руки кое у кого растут из одного места и бабла хочется очень много и прямо сейчас. Не верите — сходите на форумы программистов и почитайте отзывы профессионалов о системе ЕГАИС. Кстати, НТЦ "Атлас" является автором системы учета акцизных марок предыдущего поколения "Атлас-СКАТ". Видимо, "Атлас-СКАТ" относился также к категории мертворожденных, потому что на его сайте пользователи оставляли множество нареканий. В ответ представители НТЦ за словом в карман не лезли. "Если Вам не нравиться интерфейс программы, вы можете заняться, к примеру, торговлей молочных продуктов. Мы насильно никого не заставляем. Вы сами выбрали бизнес, в котором работаете. Есть хорошая пословица: "Коли бог создал овцой, нечего обижаться, что стригут". Креатив Виталия Головко, начальника управления внедрения и сопровождения информационных систем НТЦ "Атлас". Орфография оригинала сохранена. Моим знакомым "овцам" из крупной компании — импортера вина покупка оборудования и программного обеспечения ЕГАИС, а также создание дополнительных рабочих мест обошлись примерно в 35 тысяч евро. На данный момент работа компании полностью парализована. По закону компания обязана каждый день собирать информацию по каждой реализованной бутылке, заносить их в компьютер ЕГАИС и отправлять в налоговую инспекцию. Компания все данные аккуратно собирает, а вот отправить никуда не может: программа не работает. А значит, согласно новому закону любая активность, предпринятая компанией, нелегальна. В том числе и доставка вина со склада в магазин. В котором в данный момент мне предлагают на выбор нормандский сидр и пиво.
Она заработает!
С вопросами по поводу алкогольного безобразия я обратилась к источнику в Администрации Президента. Высокий чиновник согласился комментировать ситуацию с акцизами только на условиях анонимности.
— Кто виноват в том, что в магазине нет вина?
— Вина распределяются по цепочке. Во-первых, закон разрабатывался с 2002 года и был принят слишком поспешно в результате политического решения. Во-вторых, вовремя не было выпущено необходимых подзаконных актов и постановлений. Но это не только проблема власти. Бизнес должен сотрудничать более конструктивно, а не паниковать и нагнетать обстановку.
— Кто разрабатывал закон?
— В разработке участвовали 4 структуры: Минэкономразвития, Минсельхоз, Федеральная налоговая служба и Государственный таможенный комитет. Руководил разработкой господин Драганов, глава думского Комитета по экономике.
— Почему систему ЕГАИС разрабатывала ФСБ?
— Они традиционно этим занимаются. Делали и предыдущую систему.
— Вы знаете, что ЕГАИС не работает?
— Не работает не система, а ее отдельные компоненты. Эти неполадки будут устранены.
— Предусмотрен ли какой-то запасной вариант на случай, если ЕГАИС не заработает?
— Нет, такая возможность не рассматривается. Она заработает.
— Когда?
— Думаю, к сентябрю.
— Участники рынка прогнозируют 30%-ный рост цен. Вы согласны с такой оценкой?
— Не факт. На этом рынке слишком большая конкуренция.
— Вы пьете вино?
— Да.
— Где вы его берете?
— У меня сохранились кое-какие запасы. Немного, правда. Привожу бутылку-две из разных поездок.
— А что будете делать, когда запас иссякнет?
— К тому времени заработает ЕГАИС.
Сухой остаток
Мы сидим с упомянутым выше винным импортером в ресторане "Обломов". За бокалом Pinot Grigio я делюсь результатами моего маленького расследования. Если без эмоций, получается примерно следующее. В ответ на потребность государства в вертикализации всего и вся в недрах спецслужбы создается электронная система тотального контроля за рынком. Затем из Администрации Президента поступает указание принять соответствующий закон. Несмотря на то, что закон сырой и недоработанный, он принимается лояльным парламентом, который у нас, как известно, не место для дискуссий. Далее предприятие-монополист в структуре ФСБ получает государственный заказ, который сулит гигантские прибыли. Однако созданная монополистом электронная система контроля не работает, что вкупе с абсурдностью положений принятого закона становится причиной острейшего кризиса на рынке и огромных убытков производителей, импортеров и продавцов. Покрытие убытков ляжет на плечи потребителей, которые, как обычно, сполна оплатят все безумства тех, кто ими управляет. Никто, как обычно, не извиняется и не уходит в отставку. В качестве бонуса — очередной позор на весь мир.
— Так кому все это нужно? — грустно интересуюсь я у своего собеседника.
— Все происходящее — классический пример неработающей плановой экономики, когда законы спускаются сверху. То, что их содержание противоречит здравому смыслу, никого не интересует. С точки зрения перераспределения собственности это попытка ФСБ захватить контроль над алкогольным бизнесом. Устроенный ими беспредел разорит почти все мелкие и многие средние компании, на рынке останется несколько крупных игроков, которыми легко будет управлять. Это одна из стандартных схем получения контроля над бизнес- структурой. Впрямую государство ничего не отбирает. Но если ты строишь дома, издается закон о том, что ты обязан маркировать каждый кирпич. Стоимость маркировки кирпича — 20 рублей.
Они тебя как бы цепляют за лямочку, но они не будут развивать бизнес, а будут встревать в него. Они ведут себя с нами абсолютно как бандиты начала 90-х с "коммерсами". Я много разговаривал с высокими чиновниками, и мне кажется, наверху есть понимание, что все происходящее сейчас с алкоголем не только бред высокой пробы, но, как капля воды, отражает нашу общую ситуацию. Но эти ребята наверху не могут ничего сделать — они уже сами заложники ментов. Как, в общем, и вся большая страна.
— "Взгляд, конечно, очень варварский, но верный", — уместно процитировала я поэта Бродского, и мы с участником рынка заказали еще по бокалу Pinot Grigio. За него в "Обломове" уже просили немыслимые 460 рублей.
Первоисточник - газета "Большой город"
