К зиме 1916 года ситуация в Германии была уже очень тяжелой. Британская блокада вкупе с плохой погодой и бедным урожаем поставили страну на грань голода. Общество устало от затянувшейся войны и бесконечных потерь.
В этой ситуации перед германскими элитами открывались два пути. Или все-таки пойти на мировую (1). Или еще сильнее радикализовать свои методы ведения войны – чтобы победить как можно скорее (2).
За позицию (1) ожидаемо выступали гражданские политики: канцлер Бетман-Гольвег, верхушка МИДа.
За позицию (2), что тоже ожидаемо, выступало военное командование, тогда уже полностью подмятое под себя парочкой Гинденбург - Людендорф.
В этой борьбе, впрочем, было еще несколько сторон. Во-первых, кайзер Вильгельм (он постоянно колебался). Во-вторых, Рейхстаг, худо-бедно представлявший общественное мнение. Рейхстаг тоже колебался. С войной покончить хотелось, но и отомстить вражеским государствам за блокаду тоже было бы желательно.
Дополнительная проблема состояла в том, что прямых дипломатических контактов между воюющими странами не существовало – их разорвали сразу, как начались боевые действия. Чтобы предложить мир, надо было еще и найти канал, через который это можно было бы сделать.
Теобадьд фон Бетман-Гольвег
В декабре 1916 Бетман-Гольвег дождался таки удобного момента. Немецкие войска заняли Бухарест – одну из вражеских столиц. Теперь мир можно было предлагать с худо-бедно сильных позиций (это всем в Германии нравилось).
Бетману удалось перетянуть на свою сторону кайзера.
И, что особенно важно, ему удалось заручиться мощной поддержкой в Рейхстаге. (Там у многих как раз пошел процесс в духе "в 1914 топил за войну, в 1916 стал замечать, что дела идут НЕ ТУДА").
Именно Рейхстаг Бетман и выбирает в качестве трибуны – если предложение о мире передано публично, его сложно не услышать.
12 декабря 1916 года он выступает в Рейхстаге с речью, где предлагает Антанте мирные переговоры. Что характерно: в речи нет никаких условий, никаких конкретных предложений. Это понятная переговорная тактика: в Германии не хотят заранее себя связывать, а рассчитывают поторговаться изо всех сил.
Предложение мира благосклонно принимается немецким обществом, в т.ч. и частями на передовой – за боевой дух последних все особенно переживали, но ничего, боевой дух не пострадал.
По сути, это и была самое серьезная мирная инициатива всей ПМВ. Теперь-то мы знаем, что Германия была готова на уступки, в т.ч. даже и на полное восстановление довоенного статуса кво. (Хотеть не хотели, но готовы были).
И это, в общем, 16 год. Самая мякотка впереди – революции, гражданские войны, этнические чистки, коллапс старого мира.
Удивительно все же наблюдать такую точку, где столь многое можно было если не спасти, то уж точно поправить.
Итак, каждое из правительств Антанты взвесило предложение Бетмана. И каждое решило от него отказаться. Многих напрягло отсутствие условий; казалось, что немцы где-то хитрят.
Песпектива вернуться к довоенному статусу кво тоже привлекала далеко не всех.
В Антанте многие по-прежнему считали, что в войне удастся победить, а значит, следует воевать дальше. Ситуация-де у нас хреновая, но у немцев-то еще хуже, значит, надо просто продержаться дольше, чем они.
(Здесь сразу вспоминается, что до Февральской революции осталось два месяца; отказываясь от германской оливковой ветви, Николай II буквально роет себе могилу).
В общем, предложение Бетмана было дружно отвергнуто.
И это привело к тому, что уже внутри немецких элит баланс сил резко изменился в сторону хардлайнеров. Гинденбург и Людендорф, ждавшие своего часа, как коршуны, тут же вышли с проектом неограниченной подводной войны.
Их худо-бедно сдерживали предыдущие месяцы, но теперь, после такого провала мирной инициативы, и немецкому обществу, и немецкому правительству казалось, что выбора нет – надо любой ценой усугублять войну.
(На этом канале не любят лобовых исторических аналогий; но понимать механику процессов, как мне кажется, очень полезно.)
! Орфография и стилистика автора сохранены
