"Врешь, не возьмешь! Хрен вам, а не Шурку!" – это все, что Александр Антонов сказал врагам на прощание. Дальше слово взял товарищ маузер. При неравных силах шанс все же был. Братья Антоновы прорывались к тамбовскому лесу у деревни Нижний Шибряй. Добрались бы, и снова бы "гулко ухал крестьянский обрез и ночами горели парткомы". Не успели. Карательная опергруппа замкнула кольцо раньше. Но живыми Александр и Дмитрий не сдались.
Это происходило 24 июня 1922 года. Боевая смерть Антоновых завершила Тамбовское восстание. День российской скорби и славы, русская народная дата. Придет время – будут отмечать миллионы.
Люди в те времена были проще. И вернее. Они не знали отговорок вроде "это бессмысленно… надо сберечь протест в себе… сохраниться и пережить режим… показывать пример соблюдения закона… не впускать в себя войну…" А если б узнали – сплюнули. Честь это честь, долг это долг, враг это враг. Война человеку не родна. Но раз воцарилась мразь, человек обязан сопротивляться.
Тамбовская Антоновщина рушит уродливые стереотипы и русофобские мифы наших дней. О "русской покорности", о "неспособности организоваться", об "отсутствии гражданского достоинства". Сопротивлялись и организовывались куда лучше нас. И куда больше уважали друг друга и самих себя. Антоновщина – прямое и наглядное доказательство: Россия бывала свободной. А что было, то может быть снова.
20 мая 1921 года была провозглашена Временная демократическая республика Тамбовского партизанского края. Президент – крестьянин Шендяпин, главнокомандующий – поручик Токмаков. Три республиканские армии: 1-я Повстанческая, 2-я Повстанческая, 3-я Конно-подвижная консолидированы в Единую партизанскую армию тамбовского края. Александр Антонов-старший (погиб в 32 года) – профессиональный революционер, по специальности боевик-оперативник, был начальником штаба 2-й Повстанческой. Дмитрий Антонов-младший (погиб в 25 лет) – армейский фельдшер и сельский поэт, служил при брате по части агитации. Так сложилось, что именно антоновцы оказались в авангарде движения. И продержались дольше всех.
Вожак крестьянского восстания сам крестьянином не был. Поработав в юности торговым приказчиком, на излете Революции Пятого года 18-летний Шурка Антонов вступил в эсеры. Командовал ликвидационно-экспроприационной партгруппой. Получил смертный приговор, попал на пожизненную каторгу. Освободил его Февраль 1917-го. Вернулся в родные места. Сколотил революционную милицию в своем Кирсановском уезде. Успешно зачищал беспредельщиков. Революционный социализм понимал без политэкономических изысков – как ясную русскую вольницу.
Понятно, что с большевистскими комиссарами отношения у него катастрофически не сложились. Уже в 1918 году Александр Антонов вел против московских властей герилью Боевой дружины. Отстреливал чиновников (а заодно, по милицейской привычке, туда же блатную отморозь). Когда в 1920 году поднялась крестьянская масса, Боевая дружина стала одним из повстанческих центров.
"Эсеро-бандиты" – так характеризовали большевики политактив партизанской республики. Что-то, надо признать, в этом есть. "Бандитами" каратели традиционно кличут тех, кто сопротивляется. Идеология же восстания во многом действительно была по сути эсеровской. Хотя Партия социалистов-революционеров официально в восстании не участвовала. И Александр Антонов в ней уже не состоял.
Политической структурой восстания был Союз трудового крестьянства. Программа сохранилась не только в архивном тексте, но и в повестке современных задач. Свержение чиновно-чекистской диктатуры – это первое и главное. Сначала решить текущую проблему, потом моделировать прекрасную Россию будущего. Но и с будущим очевидно. Гражданские права, политические свободы, демократическое самоуправление. Честные выборы. Национальное самоопределение. Мир и сотрудничество со странами Запада. Социально-экономическая часть более спорна, но тоже многим понравится: общественное землевладение в деревне, рабочий контроль в промышленности, бесплатные школы, справедливые цены, доступные кредиты. При всем том свобода предпринимательства для русских и иностранцев.
А последним пунктом значился ключевой 18-й: "Партизанские добровольческие отряды не должны быть распускаемы до созыва Учредительного собрания". Вообще-то, если вдуматься, то и после тоже не должны. Иных гарантий свободы и более надежной самоорганизации пока не придумано. Воля должна быть в силе. Остальное приложится.
Кстати, отвлеченный вопрос: это левые или правые? Если по экономике и социалке, то однозначно левые. Сами позиционировались так же. Если по политике, то просто элементарная норма. Кто теперь разберет эти дефиниции, пришедшие с Французской революцией… Правое, даже националистическое движение России повстанческую ментальность осваивает наперегонки с анархистами.
С лета 1920-го по лето 1921-го практически вся сельская Тамбовщина была освобождена. Край покрылся сетью ячеек восстания. Организовалась крестьянская республика в огненном кольце. "Наступил момент избавления от красных самодержцев. Пробудись, русский богатырь! Немедленно в поход на соединение с моим ополчением. С нами Бог и Народ! Ко мне, в Тамбов!" – обращался Антонов к соотечественникам. И добавлял: "Если бы наш великоросс был преисполнен той государственной мудрости, какою обладает украинец, давно уже головы всех коммунистов болтались бы на вехах проезжих дорог". Что да, то да. Не прошло и века, как наблюдение Александра Степановича сверкнуло новыми гранями.
Победить антоновцы не могли. Даже при почти всеобщей поддержке населения. Крестьянской коннице трудно было выстоять против большевистских бронеотрядов и аэропланов – машины пугали не людей, а лошадей. С воздуха укрывавшихся в лесах травили слезоточивым газом хлорпикрином. Регулярные войска и карательные спецподразделения Совнаркома планомерно зачищали квадрат за квадратом с беспрецедентной для российской истории жестью.
"Все взрослое мужское население ушло в армию Антонова", – лаконично значилось в чекистском донесении. Так было во многих селах. Но общая численность партизанских вооруженных сил не превысила 70 тысяч против 120 тысяч коммунистов. "Оккупационная система. Выделяются особо бандитские села, по отношению к которым проводится массовый террор. Поголовные обыски. В случае обнаружения оружия, старший работник дома подлежит расстрелу на месте", – инструктировал тогдашнюю "росгвардию" дворянин-большевик Антонов-Овсеенко, возглавивший специальную комиссию для подавления восстания. И подписывал с будущим маршалом Тухачевским конкретные методички: "Два часа срока на выдачу бандитов, а также бандитских семей. Взятые заложники на глазах у населения расстреливаются, после чего берутся новые заложники. Каждый должен дать показания, не отговариваясь незнанием. В случае упорства новые расстрелы". По отчету Тухачевского, на июль 1921 года в заложники были взяты свыше 5 тысяч человек и почти 2 тысячи семей. Были на Тамбовщине недели, когда расстрел полагался за отказ назвать фамилию.
"Таких извергов, как вы, не видала наша земля", – письменно отвечал Александр Антонов на предложение сдаться. Он не ограничивался обличениями, как сделал бы сегодняшний оппозиционер: "Если по-прежнему будете убивать детей и жен наших народных партизан, от нас пощады не будет".
Чиновников РФ глупо сравнивать с аппаратом РКП(б). Куда теперешним рохлям. Да и ФСБ с ЦПЭ, ОМОНы с Росгвардией не чета ЧК и ЧОНам. "Все облавы на него кончались ничем. В последнюю минуту, не теряя самообладания, он выходил из плотного кольца с маузером в руках, – говорилось в ориентировке на Антонова. – Как только ему удавалось застрелить с десяток чекистов, спокойно уходил в лес". По оперативно-боевым качествам противники были достойны друг друга.
Начальник ГубЧК, потом ГубГПУ Антонов-Герман отрядил своих лучших – начальника особого отдела Полина и его зама Покалюхина. Они завели густую осведомительскую сеть, завербовали нескольких бывших антоновцев. Те-то и привели опергруппу в Нижний Шибряй. К дому крестьянки Натальи, гражданской жены Александра.
"Сдавайтесь, Александр Степанович, убьем ведь", – отводил глаза бывший антоновский командир Санфиров. Считается, что он и застрелил старшего Александра. В Дмитрия, как говорят, стрелял другой "бандагент" по фамилии Ярцев.
Поведут нас всех под стражей,
Коммунист взведет курок.
На тропинке, на овражьей
Укокошат под шумок.
Не к лицу нам покаянье,
Не пугает нас огонь.
Мы бессмертны. До свидания.
Трупом пахнет самогон.
Невеселая вроде песенка доносится через век с Тамбовщины. Словно перекличка народного фольклора (так, по крайней мере, считают исследователи) с гумилевскими строками уже другой, гулаговской эпохи.
Но бояться этой страны
Мы не станем и в смертный час.
Беспощадный гнев сатаны
Несклоненными встретит нас.
Погнавшись за фукуямовскими миражами бесконфликтно-толерантного благополучия, российская оппозиция упустила почву, на которой могла встать органично и прочно. Когда Владимир Зеленский говорит о "силе каждого дома, каждого человека", о "людях с оружием – будущем Украины" – это не обязательно "большой Израиль". Это вольно-казацкая, махновская, бандеровская, майданно-батальонная традиция. Аналог же в России – Антоновщина, Тамбовская партизанская республика.
Естественно, ни структуру, ни программу не возродишь дословно. Сами мужики-антоновцы, загляни они в сегодня, оборжались бы. Но лишь такая ментальность, такая эстетика и социокультура в нашей реальности дают исторический шанс.
! Орфография и стилистика автора сохранены
