"Абсолютно все, что надо знать о жизни, есть в книге „Братья Карамазовы“ писателя Достоевского", — говорит Элиот Розуотер, один из героев романа Курта Воннегута "Бойня номер пять". Что характерно, говорит он это, находясь в психиатрической лечебнице, потому что его психика не выдержала воспоминаний о том, что он делал во время войны.
Может быть, безумие Розуотера в какой-то мере возникло и из-за того, что он читал Достоевского? Или наоборот — он не смог вынести воспоминаний о военных зверствах, именно потому, что читал Достоевского и знал о "слезинке ребенка"?
"Ну, достоевщина какая-то", — говорим мы, когда речь заходит об излишнем копании в своей душе, о странных, мучительных, запутанных отношениях между людьми. Вроде бы как это не про нас.
"Говорят, что Достоевский описал русскую душу, — сказал один мой друг, чудесный и добрый человек, — а я не вижу в себе ничего от Достоевского". Этот же человек через некоторое время рассказывал, как тренируется водить машину по покрытым льдом улицам и устраивает где-нибудь в центре Москвы "запланированный занос". Машину бросает в сторону, а водитель ловко возвращает ее в правильное положение. "И тут ты видишь глаза человека, сидящего за рулем в соседней машине…"
Я не знаю, сидит ли в каждом из нас частица Раскольникова или Свидригайлова, князя Мышкина или Рогожина, Алеши Карамазова или Ивана, но мне понятно, что судьба самого Достоевского — это, быть может, бОльшая энциклопедия русской жизни, чем "Евгений Онегин". В ней была революция и отвращение к революции, преклонение перед Западом и отторжение от него, Бог, арест, каторга — а как же без этого в России, — безумная любовь, деньги, долги, карты, евреи, Пушкин.
Для меня Достоевский — не только один из самых моих любимых писателей, но еще и слепок российской жизни — со всем прекрасным и ужасным, что в ней есть. Сегодня я пишу эти строки, находясь на другом конце Европы, и думаю о Достоевском, которого судьба бросала то в Омск и Семипалатинск, то в Женеву и Баден-Баден. О том, как он сидел за письменным столом между эпилептическими припадками, как обливался слезами, думая об умерших детях, как ощущал себя загнанным в угол кредиторами и мечтал о том, что шарик рулетки решит все его проблемы. И при этом все время работал.
В общем, выпуск "Уроков истории с Тамарой Эйдельман", посвященный Достоевскому, будет не об "образе Раскольникова", а о том, как в судьбе великого писателя отразилась судьба России. И, наверное, всех нас.
! Орфография и стилистика автора сохранены
