"Великие умы обсуждают идеи. Средние умы обсуждают события. Мелкие умы обсуждают людей©". Эту фразу приписывают Элеоноре Рузвельт, хотя как обычно, находятся и альтернативные версии. В данном случае это не важно.
На самом деле и то, и другое, и третье, конечно, необходимо. В совокупности они создают общую и объективную картину происходящего. Идеи без событий — просто слова. Событиями управляют люди. Так что все три компонента важны.
Тем не менее, отвлекаясь от людей и событий, можно задаться отвлеченным вопросом: "Что это было?" по поводу причин, вызвавших "не-войну" с Украиной. Скажу сразу — пропагандистские аргументы про "денацификацию", "демилитаризацию", "Если бы не мы напали на Украину, то на нее напало бы НАТО" и прочую ахинею такого же толка можно смело оставить помойным передачам федеральных каналов — на их поле конкурировать с ними бессмысленно. Речь о реальных причинах.
Для России смысл "не-войны" продиктован тем положением, в которое попал российский режим. Крах модели развития, основанной на идее: всё вывозим, необходимое покупаем, а разницу складируем на личных счетах, произошедший в 2008 году, прошел все положенные стадии и к концу 21 года привел к тому, что вся страна, как социальная система, вошла в состояние катастрофы.
Из которого, как известно, пути назад нет. Из кризиса выйти можно без разрушения всей системы. Из катастрофы путь один — полный ее демонтаж, после которого либо произойдет пересборка, либо аннигиляция пространства с последующим его заполнением каких-то внешних систем.
Мы все — продукт распада звезды первого поколения, которая существовала на месте Солнца. После того, как она выгорела и взорвалась, на ее месте произошла пересборка пространства, которая завершилась возникновением Солнечной системы. Но мы могли и не собраться, и тогда вещество первой звезды поглотили бы другие, более удачливые соседи. С социальными катастрофами примерно так же. Закономерности едины для всех.
Естественно, что Кремль категорически не желает подобного развития событий и намерен его если не предотвратить (что бы на этот счет там ни думали), то замедлить. Как можно на более длительный срок. И решение, в общем-то, есть.
Ключевая проблема системы, пребывающей в катастрофе, является резкий рост так называемой социальной температуры. У этого понятия нет общепризнанного определения, но интуитивно социальная температура по аналогии с термодинамическим аналогом — это мера беспорядочности социального движения. Резкий рост вихревых процессов в обществе сопровождается распадом любых упорядоченных структур, включая и наиболее устойчивые — семью, цех, общественную группу. Формально они наличествуют, но связи между ними и внутри них рвутся буквально на глазах. Происходит так называемая "атомизация" общества.
Власть, как механизм самоупорядочения социальной системы, стремится понизить социальную температуру, которая ведет к быстрому росту социальной энтропии (или по определению Ефремова, инферно). Инферно — это социальное движение, которое превращено в бесполезную беспорядочную тепловую форму, которая не может быть превращена в полезную работу общества.Чем выше уровень инферно, тем менее осмысленным становится существование и деятельность общества. В какой-то момент система переходит в неравновесное состояние и приближается к точке своей бифуркации, по достижению которой происходит фазовый переход. Вот этого перехода и стремится избежать Кремль, для чего ему требуется совершить принудительное охлаждение общества.
В социальных системах охлаждение общества достигается либо через предъявление созидательной цели, для достижения которой нужно выполнить полезную работу всего общества, либо сбросить социальную температуру через предъявление цели-симулякра: внутренних или внешних врагов.
С созидательной целью у Кремля, как мы знаем, неважно. За двадцать лет правления Путина она так и не была предъявлена, а значит, рассчитывать на то, что ее предъявят вообще, не приходится. Вероятность этого равна ровно нулю.
Остается симулякр: "кругом враги". Что мы и наблюдаем в реальной жизни.
Решается задача борьбы с "внутренним врагом" через террор. Проблема известна: террор никогда не заканчивается, он только растет. Очень быстро он начинает пожирать саму власть. По сути, это классическое аутоиммунное заболевание, когда подстегнутый и мобилизованный иммунитет, не находя инфекцию, начинает пожирать собственный организм. Поэтому внутренний террор либо принудительно гасится (но тогда снова встает задача по предъявлению мобилизующей созидательной цели), либо переводится на "врага внешнего". Тут кстати и оказываются "международные террористы", "националисты" и прочие нехорошие люди. Главное в такой ситуации — выбрать врага, которого можно если не победить, то по крайней мере не проиграть.
Поэтому Кремль будет кричать про зловредное НАТО, но воевать все равно будет не с ним, а с его "марионетками". Заманчивые предложения испепелить Вашингтон в качестве руководства к действию никто всерьез рассматривать не станет хотя бы потому, что не для того всё это затевается. Башни-излучатели могут вещать в мозг населению что угодно, но на практике эти угрозы никто реализовывать не будет.
Увы, но качество управления у системы, находящейся в предсмертной агонии, ниже плинтуса. Поэтому вероятность неадекватной оценки при выборе внешнего "врага" вполне вероятна. Что, в общем-то, и произошло при выборе Украины в качестве такового. Предполагался трех-пятидневный блицкриг, однако на улице уже восемьдесят третий день "спец-операции", и до победного парада, как можно догадаться, еще очень далеко. Теперь уже начинают возникать сомнения: чей парад и на чьей именно площади будет проходить при текущих раскладах.
Тем не менее, вне зависимости от итогового счета на табло в матче "Кремль-Киев" задача остается прежней: социальная температура если и была сброшена этой "не-войной", то крайне незначительно. А потому процесс придется повторять. Наиболее логичным сюжетом после "спец-операции" становится возвращение к внутреннему террору, тем более, что теперь у него появляется цель: нужно выявить всех врагов, предателей и вредителей, которые помешали блестящей победе русского оружия. И они, конечно, найдутся.
Проблема та же: внутренний террор нельзя долго вести, он точно так же быстро перекинется и на саму власть. А значит — снова нужно будет искать внешнего врага.
Здесь начинается еще одна известная закономерность: так называемый сценарий Фейгенбаума, который говорит, что каждая новая бифуркация наступает быстрее предыдущей, причем математически выведена постоянная, которая характеризует ускорение этого процесса. Она тоже носит имя Фейгенбаума. Проще говоря: каждый новый цикл "внутренний террор-внешняя агрессия" наступает быстрее и длится короче предыдущего. Понятно, что сходящаяся в точку функция рано или поздно сойдется и система попадет в точку сингулярности, в которой повторять цикл сброса социальной температуры будет уже невозможно, после чего и произойдет полный коллапс системы.
Математически можно попробовать оценить период нынешнего цикла. В 19 году Россия прошла полностью весь системный кризис и начала вхождение в катастрофу. В начале 20 года Путин объявил о переходе к новой нормальности в России, отбросив окончательно конституцию и попытавшись перейти к новой схеме управления (что не удалось, но в качестве паллиатива он "обнулил" свои полномочия). С этого же момента и был включен внутренний террор, удачно совпавший с глобальным террором под вывеской борьбы с ковидом. Этот период длился чуть менее двух лет, и к февралю 22 года о ковиде перестали вспоминать. На повестку была поставлена "спец-операция". Она все еще длится, но по разным прикидкам и предположениям, к осени — максимум началу зимы Кремль либо потерпит военное поражение, либо истощит свои возможности до нуля. После чего будет запущен новый цикл "внутренний террор — внешняя агрессия". Константа Фейгенбаума равна четырем (чуть больше), а значит,
новый внутренний террор продлится уже не два года, а не более полугода, после чего встанет задача новой внешней агрессии. С учетом полного военного истощения режима она будет короткой и еще менее победоносной - от силы пару месяцев.
Замечу: мы уже находимся в катастрофическом сюжете, и речь идет о его прохождении по точкам бифуркаций. На семинарах в прошлом году и в начале нынешнего я предполагал, что первая точка бифуркации состоится примерно к концу весны этого года: в этот момент мы должны выйти из внутреннего террора и делать выбор между прекращением его вообще (а значит, крахом системы), либо переходом к какому-то иному решению — к примеру, военному. Я ошибся на два месяца: вместо мая "не-война" началась в конце февраля. Возможно, что примерно так же я ошибаюсь и в оценках завершения нынешнего цикла и продолжения следующего.
Но в любом случае в этом году первый цикл будет завершен, а в конце этого года и следующем мы быстро пробежимся по внутреннему террору и возможному новому внешнему конфликту, после чего система войдет в точку. Больше решений у нее не будет.
Рост социальной температуры происходит в состоянии катастрофы очень быстро, после чего произойдет фазовый переход. Что это будет и каким будет его выбор — это отдельный вопрос, который сильно зависит от итогов текущих циклов. Поэтому пока есть смысл лишь обозначить его наличие и ориентировочные возможные сроки наступления.
! Орфография и стилистика автора сохранены
