Главное, что произошло с людьми в России (а, возможно, и в мире), произошло не сейчас.
Начало было положено в 1917-м, процесс в целом шёл до середины века.
Человеческая культуры - любая! - это система нравственных ограничений, условностей, мифов, представлений, в том числе и иллюзий. Все они, без исключения, кажутся практически необоснованными, иногда бессмысленными; все они соблюдаются "по договорённости", их систематические нарушения в целом осуждаются, хотя постоянно происходят. Только в рамках этих условных культурных представлений что-то может расцениваться как должное, а что-то как недопустимое.
Реальная жизнь никогда, ни в каких человеческих сообществах и государствах, не соответствует на 100% представлениям о должном, а уж тем более - о желанном. Но недопустимое происходит крайне редко, потому что безусловно осуждается всеми, вызывает всеобщее возмущение. Да, вплоть до бунтов. Беспощадных и , разумеется, бессмысленных, потому что бунт - это стихийное возмущение против недопустимого. Обычно в этом стихийном возмущении не может сформироваться позитивная программа установления более справедливого и должного порядка, есть только смутное общее представление о нём.
Поэтому энергия бунта обычно иссякает, когда "наказуется", "устраняется" недопустимое. Ситуация в результате никогда не меняется к лучшему: гнойник воспаляется, капсулируясь ограничениями той же культуры, прорывается, выпускает гной и постепенно заживает. Ну, возможно, что "общественный организм" приобретает некоторый иммунитет к прежним возбудителям абсцесса, либо же уясняется общественная польза от соблюдения санитарных норм и профилактик.
Абсцесс в России рубежа веков развивался в рамках прежней привычной культуры с её заблуждениями и ограничениями. Лечить его не сумели, но и не боролись с ним путём тотальной ампутации всех конечностей и членов - это представлялось несообразным и неадекватным. Юноши и девушки увлечённо паяли бомбы царей взрывать - их ловили, судили, наказывали, даже вешали иногда. Но не поражали в правах их матерей, не мешали младшим братьям оканчивать гимназии с золотыми медалями и поступать в университеты. Взрослые граждане могли всю жизнь заниматься исключительно одной антигосударственной деятельностью, готовить переворот и призывать к бунтам - им за это полагалась ссылка в деревню на казённый счет или высылка заграницу. Никто не считал возможным прижигать отдельные гнойники калёным железом до костей.
Потом произошёл взрыв. В котором верх взяли самые жестокие и беспринципные. "Вышедшие за рамки".
Это был кардинальный слом прежней культуры, с её представлениями о том, что можно и чего нельзя. Но произошёл он не мгновенно - лет за 20-30.
Белое движение проиграло вовсе не потому, что якобы не учло каких-то чаяний народа. И не только потому, что лозунг о "единой и неделимой" мало кого вдохновлял. Белые, при всей финальной озверелости, оставались ментально в таких рамках, которые для "красных вождей" уже не существовали. Белые не готовы были считать нормой расстрелы семей и заложников, тотальное истребление недовольных граждан - а красные без рефлексий поставили эти приёмы на поток.
Общим местом тогдашних впечатлений от происходящего "под красными" было: "Так не может продолжаться долго! Народ не станет терпеть! Народ поднимется и расправится с этими убийцами!.."
Но красные это тоже поняли. Тем более, что народ действительно возмущался и даже поднимался было расправляться. Он ведь пока ещё, целые десятилетия, сохранял прежние представления о том, что недопустимо. То есть, в "нормальных прежних условиях" нарыв ещё должен был рвануть - до заживления и рубцевания "в прежних понятиях". Значит, красным, если они хотели удержать власть, оставалось одно: истребить всех, кто эти "прежние понятия" помнит.
Они так и поступили. Сначала поголовно разоружили, усмирили, а потом истребили.
Причём, в "истребители" позвали тех, кто легко мог усвоить, что можно всё. Недопустимого нет. Нет меры, которую нельзя превышать.
Можно избивать, издеваться, насиловать, унижать, мочиться на голову, заставлять глотать испражнения - до тех пор, пока жертва не согласиться целовать руку своего мучителя, обливаясь благодарными слезами. Если и тогда не согласится - можно добить. И делать это надо демонстративно, чтобы остальным неповадно было даже посмотреть косо.
Эти "истребители" составили костяк ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ, "элиту" славной и уважаемой многими организации.
У них учился Путин.
Он хорошо учился.
А то некоторые из его "соратников" за время вегетарианских спокойных десятилетий успели заразиться рефлексиями из прочитанных книжек - о том, что в действиях нужна какая-то соразмерность, адекватность, законность, что не всё допустимо. Он - нет, не заразился. Он знает, что ничего недопустимого нет. Что ограничивать себя какими-то рамками и вымышленными законами - просто слабость.
Он хорошо знает народ нашей страны. Он знает, что все хотят просто жить. Оружия ни у кого нет. Сил сопротивляться - тоже. И ни у кого на самом деле и нет давно никаких представлений о недопустимом - только "фантомные иллюзии" о том, как хотелось бы.
Народу, привыкшему к произволу как к норме, достаточно показать в новостях два сюжета про изнасилование в ментовке насмерть бутылкой от шампанского или ломом. И все сразу вспомнят, что туда можно случайно угодить. Видите, мол, что творят, мерзавцы? Да, это они слегка чересчур, перегнули. Мы их накажем, непременно! Лишим премии... Но вы же не хотите к ним попасть, нет?.. Ну, вот видите - не хотите. И это правильно. Расходитесь. По домам все! Пшли вон!..
Поэтому посадка любого, произвольно избранного недовольного - это мелочи. Мелкая такая, нежная демонстрация тезиса: "Всё будет по-нашему!" А то ломом - тоже можно.
* * *
Не надо ломать культурные рамки. Даже если они не устраивают и кажутся бессмысленными. Жить без них будет хуже. А то и просто станет невозможно.
А Путин - это, всего лишь, результат.
! Орфография и стилистика автора сохранены
