Не в первый раз, мечтая о свободе,
Мы строим новую тюрьму.
Максимилиан Волошин. Китеж. 1919
Долгие годы меня мучил вопрос успеха большевистского переворота в октябре 1917 года.
Как это могло случиться, что правящая элита фактически без боя, на блюдечке с голубой каемочкой передала власть горстке маргинальных большевиков, которые впоследствии доказали свою абсолютную неспособность решать государственные проблемы без методов насильственного принуждения. Мне всегда хотелось найти какой-то главный фактор, который обеспечил их бескровную победу в роковые дни октября.
Чтобы ответить на этот вопрос, мне пришлось сформировать свое собственное понимание коммунизма. К возрасту 20 лет я был уже законченным диссидентом, но с чересчур серьезным отношением к теории Карла Маркса и Фридриха Энгельса, сочинения которых стояли у меня на полке наряду с полными собраниями сочинений Владимира Ленина и Иосифа Сталина.
Затем на меня огромное влияние оказала книга гения русской литературы двадцатого века Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", написанная в 1940 году и опубликованная в журнале "Москва" в 1966–1967 годах. Книга Булгакова потрясла меня своим юмористическим отношением к обществу, жестокие черты которого были описаны в знаменитой антиутопии Оруэлла "1984", уже прочитанной мной до "Мастера...".
Пытаясь следовать Булгакову, я прошу читателя не относиться к моим дальнейшим рассуждениям слишком серьезно, так как мне тоже хочется пошутить на эти темы звериной серьезности. Для России коммунизм обошелся ценой в 90 миллионов жизней, и только чувство юмора дает нам возможность не сойти с ума при размышлениях о реализации российской версии коммунистической чумы двадцатого века.
Царь Николай II отрекся от престола в феврале 1917-го, что привело к победе Буржуазно-Демократической Революции. Фактически в момент выпуска Лениным "Апрельских тезисов" в большевистской партии состояло 25 000 членов, что было ничтожно мало для населения России численностью сто пятьдесят миллионов. Однако слова ближайшего друга Ленина в 90-х годах 19-го века меньшевика Мартова прозвучали так: "В России лишь два коммуниста — Владимир Ленин и Александра Коллонтай". Это был прозрачный намек Мартова на весьма теплые отношения Ленина со жрицей свободной любви Коллонтай, что соответствовало теории общности жен при коммунизме согласно "Манифесту коммунистической партии", опубликованному Марксом и Энгельсом в 1848 году. Сам Ленин одобрил эту шутку и воспринял её с одобрительным хохотом. Большевики присоединились к смеху вождя пением частушки: "Что там Ленин ни болтай, с ним одна лишь Коллонтай", что значило — только Коллонтай поддержала апрельские тезисы, в которых Ленин поставил задачу свержения Демократического Правительства, сформированного в феврале 1917 года.
Теоретик марксизма Юлий Мартов знал, что говорил, хотя и сделал ошибку, переоценив количество большевиков ровно в два раза. Среди 25 тысяч большевиков на самом деле только один человек в партии — Ленин — мог не только понять основоположников коммунизма — Маркса и Энгельса, но и полностью исказить их теорию для достижения своей главной цели "нравственного идиота от рождения" (по словам нобелевского лауреата Ивана Бунина, сказанным им 16 февраля 1924 года в Париже): стать по статусу выше царя — быть первым диктатором России с неограниченной властью, чтобы преобразовать обычное, пускай и отсталое, государство в криминальную зону под контролем коммунистической мафии.
Истоки и суть искажения Лениным коммунизма Маркса
Чтобы понять мотивацию Ленина (Ульянова) стать первым коммунистическим диктатором, надо знать дух семьи Ульяновых. В 1861 году мать первого вождя большевиков Мария Бланк приехала в Пензу и познакомилась с будущим мужем Ильей Николаевичем Ульяновым, служившим старшим учителем математики в высших классах Дворянского Института. Илья Николаевич в это время жил в большом доме, который делил вместе с семьей Каракозовых. Имя Дмитрия Владимировича Каракозова (1840–1866) навсегда вошло в историю России как человека, сделавшего первую попытку убийства императора Александра II в апреле 1866 года. Очень возможно, что взгляды террориста Дмитрия Каракозова оказали существенное влияние на Марию Бланк, воспитавшую пять детей-революционеров: Анну, Александра, Владимира, Дмитрия и Марию.
В январе 1886 года после неожиданной смерти Ильи Ульянова от кровоизлияния в мозг в возрасте 55 лет (как трагическое совпадение мы можем отметить, что вождь пролетариата Владимир Ленин умер от той же болезни и примерно в том же возрасте) архив отца попал в руки старших детей Ульяновых — дочери Анны и сына Александра. Я не знаю, что прочитал сын Александр в архиве отца, но, видимо, что-то настолько важное, что это изменило его жизненный путь. До этого он был душой трех студенческих научных обществ:
1. Биологического кружка физико-математического факультета (Санкт-Петербург).
2. Научно-литературного общества профессора русской литературы О.Ф. Миллера.
3. Экономического кружка под руководством А.В. Гизетти.
В свои 20 лет молодой ученый уже был не только обладателем золотой медали за научную работу по зоологии беспозвоночных, но и имел правильное понимание, что индивидуальный террор сам по себе не способен решить ни одной социальной проблемы. Совершенно неожиданно Александр изменил свое решение стать ученым. В декабре 1886 года он вошел в члены террористической организации "Народная Воля", действовавшей по всей России. Более того, он написал для неё программу "Террористической фракции", в которую вошел вместе с П.Я. Шевыревым. Своей целью они поставили убийство императора Александра III.
Предыдущий император Александр II, которого в народе называли Освободитель за его реформы, включавшие отмену крепостного права, был к тому времени благополучно убит народовольцами в 1881 году после седьмой попытки.
Есть одно замечательное, но циничное правило — ни одно хорошее дело не должно остаться безнаказанным. Семья Ульяновых тоже хорошо его усвоила и применила в ноябре 1886 года, когда император Александр III, в ответ на прошение Марии Бланк, пожаловал всем её детям титул потомственного дворянина. Чтобы выразить свою "глубокую благодарность" императору, старший сын Александр продал свою Золотую Медаль для изготовления бомбы. К счастью для императора, он не дождался "признательности" от Александра, так как все пятнадцать членов террористической фракции были схвачены, и, по приговору суда, новоиспеченного дворянина включили в список из пяти человек для повешения. Мать добилась аудиенции с императором, который разрешил ей свидание с сыном. На просьбу матери написать императору раскаяние с прошением о помиловании Александр отказался, заявив, что он рассматривает свой случай как дуэль частных лиц и не может нарушать правила дуэли по законам чести. Историки до сих пор бьются с толкованием этих загадочных слов Александра, так как в них, возможно, сокрыта какая-то тайна семьи Ульяновых, на которую впоследствии намекала другая пассия Владимира Ленина Инесса Арманд.
Этот намек Инессы Арманд, возможно, дает ключ к отгадке моего вопроса о причинах успеха революции. У Владимира Ленина, как и у старшего брата Александра, вероятно, имелись личные причины ненавидеть правящую династию. Здесь я отбрасываю интернетовскую версию о том, что их мать Мария Бланк служила фрейлиной при дворе и имела ребенка от одного из великих князей. Это не так, потому что список всех фрейлин история сохранила и имени Марии Бланк в нем нет. А вот факт личного знакомства матери Владимира Ленина с первым русским террористом Дмитрием Каракозовым интернет подтверждает. Очень возможно, что на Марию Бланк произвел особое впечатление статус мученика её соседа по дому, ставшего знаменем борьбы против царской династии методами индивидуального террора для нескольких поколений революционеров. Не исключено, что имя Дмитрия Каракозова много значило для всех братьев и сестер Ульяновых. Юрист Владимир Ульянов не побоялся взять на себя историческую ответственность, приказав без суда убить не только царя, но и супругу, детей, доктора и слуг. И здесь нужно предоставить слово ученым-психологам. Может, в будущем они сумеют найти методы для оценки эффективности действий человека, подверженного патологической ненависти. Ленин дал пример невиданной целеустремленности, и это было решающим фактором, на мой взгляд, в победе революции. Даже мотор революции Лев Троцкий признавал, что без Владимира Ленина успех в 1917 году был бы невозможен. К счастью для нас, этот успех оказался кратковременным, но, к сожалению, кровавым.
После казни брата молодой Владимир сформулировал свое террористическое кредо: "Мы пойдем другим путем" — и спустя минуту добавил: "Путем Нечаева". Сергей Геннадиевич Нечаев (1847–1882) сыграл ключевую роль в формировании террористического мировоззрения Владимира Ленина. Совершенно противоположно к нему относился гений русской литературы Федор Достоевский, который в романе "Бесы" использовал знаменитый Нечаевский судебный процесс, чтобы заклеймить навсегда террористов как врагов рода человеческого. Вопреки Достоевскому, Ленин ценил Нечаева исключительно высоко и сумел реализовать в коммунистической России нечаевскую модель "Казарменного коммунизма", почитателей которой о грядущих последствиях предупреждали теоретики Карл Маркс и Фридрих Энгельс, ибо для них нечаевские идеи к пониманию сути коммунизма не имели никакого отношения.
Как иронию судьбы можно отметить, что жена Ленина Надежда Крупская (ответственная за образование в Казарменном Коммунизме Советской России) запретила к печатанию произведения Федора Достоевского, как, впрочем, и книги другого гения России — Льва Толстого. Досталось от Крупской и прочим моральным авторитетам человечества: Платон, Кант, Шопенгауэр — их книги были запрещены, как и многих других. Ирония судьбы состоит в том, что любой читатель ранних произведений Карла Маркса, где воспевается абсолютная свобода литературного творчества, заметит что "ленинско-крупский" взгляд на место литературы в пролетарской революции ведет общество коммунистической мечты назад — в пещеры абсолютного незнания, где существует только одно правило морального кодекса "Я прав потому, что в руках у меня винтовка, которая рождает власть". Мао Цзэдун тоже считал себя коммунистом, и сейчас мы видим, что у Ленина нашелся достойный преемник в лице современного Китая, руководство которого до сих пор дурачит миллиард с лишним современных китайцев мечтой о достижимости рая молочных рек с кисельными берегами.
Вернемся к Сергею Нечаеву, попавшему (впрочем, как и Мария Бланк) под обаяние выстрела Дмитрия Каракозова. Нечаев стал не только законченным террористом, готовым стрелять в любого противника своих взглядов, но и литератором, сумевшим оформить свои идеи. В 1869 году Нечаев написал "Программу революционных действий" и "Катехизис Революционера". Эти нечаевские опусы были для Владимира Ленина путеводной звездой к Октябрьской Революции и последующему воплощению в жизни "Казарменного коммунизма", сутью которого был отказ от морали, выработанной человечеством за тысячи лет медленной эволюции от жизни в пещерах до технологической революции, после которой жизнь населения передовых западных стран стала намного комфортнее. Нечаевский отказ от многовековой традиционной морали во имя революции был абсолютно неприемлем для большинства мыслителей, которые имели удовольствие общаться с этим новоявленным "философом" или попросту самоучкой, не сумевшим переварить книг Игнатия де Лайолы, Николо Макиавелли, Огюста Бланки, Пьер-Жозефа Прудона, Филиппо Буонарроти. Сергей Нечаев стал нерукопожатным для приличных людей, что ему было публично высказано Марксом, Энгельсом, Бакуниным, Герценом, Огаревым, Короленко и даже большинством российских народников.
И только Владимир Ленин прозорливо увидел, что теория и практика Нечаева может ему лично пригодиться, если скрестить её с марксизмом. Сам Маркс никогда не рассматривал применения своей теории к отсталой России. Он думал о дальнейшем социальном развитии передовых в промышленном отношении стран Западной Европы и Северной Америки. Маркс и Энгельс надеялись, что обобществление средств производства на каком-то этапе может быть выгодно цивилизованному сообществу и этот переход возможно осуществить бескровными методами на базе традиционных моральных ценностей образованных и культурных людей.
Ленин понял, что нечаевский отказ от морали будет хорошо воспринят необразованным населением России, мечтающим добиться материального благополучия не за счет собственной долгой и кропотливой работы, а быстрой экспроприацией богатств правящей элиты ("отнять и поделить"). Ленин также использовал ошибку элиты, из-за которой Россия инициировала Первую мировую войну и русские крестьяне, уставшие от бедствий войны, обратили затем свое оружие против правящего класса в ходе гражданской войны между белыми и красными армиями (1918–20), задавив белых своей голодной массой.
Ленин прочитал научные труды Маркса и Энгельса, и его озарило: терминологию учения можно использовать для обмана озлобленных войной людей. Основатель Советской России пообещал быструю реализацию коммунизма как общества, в котором возможен принцип "От каждого по способностям — каждому по потребностям". Население поверило в обман, и взамен Ленин получил права неограниченного диктатора, что и было сутью нечаевщины, нашедшей в России свое законченное воплощение и ставшей рабочей лошадкой в течение более ста лет для захвативших власть бандитов.
Гениальный российский философ Василий Розанов, книги которого тоже были запрещены, написал: "Я могу представить, как Россия войдет в социализм, но не могу представить, как она из него выйдет". Эти слова, известные с начала ХХ века, оказались пророческими, если заменить слово "социализм" на "нечаевизм", что абсолютно уместно для новейшей истории России, которая прошла через славный ряд висельников: Ленин — Сталин — Маленков — ... — Путин. Ни один из них не прошел демократической процедуры честных выборов, что подчеркивает деспотический характер коммунистического режима и его правопреемника — путинской чекистской криминальной зоны, объявившей себя Российской Федерацией. Феликс Эдмундович Дзержинский может гордиться своим учеником — Владимиром Владимировичем Путиным, ставшим "Царем горы", чтобы смотреть сверху на рабов и идиотов, не способных увидеть в нем заурядного пахана.
В заключение я сделаю попытку обосновать число 90 000 000 — это 90 миллионов потерянных жизней — цена дороги нечаевского общества в коммунистический рай Ленина. Я не буду использовать статистику погибших от голода и болезней в ходе Гражданской войны, развязанной после разгона Учредительного собрания в январе 1918 года. Я не буду скрупулезно считать число жертв голодоморов, организованных коммунистами. Я не буду учитывать жертвы насильственной коллективизации, сломавшей хребет крестьянской страны. Я не могу знать, сколько погибло в годы Большого Террора. Я не могу доверять официальным российским цифрам — 42 миллиона жертв Второй мировой войны, развязанной коммунистами вместе с друзьями по духу из Германии. Мой подход гораздо проще:
Достаточно сравнить две цивилизации в цифрах 1917 года и нашего времени.
|
Год |
1917 |
2020 |
|
Численность населения России |
150 000 000 |
144 000 000 |
|
Численность населения США |
100 000 000 |
330 000 000 |
Добавим к населению России (2020) население всех отделившихся 14 республик Советского Союза — это будет примерно 146 миллионов человек, которые Россия потеряла за одну декабрьскую ночь в Беловежской Пуще, чтобы горький пьяница Борис Ельцин мог отметить свое президентство хорошей выпивкой. (По правильной методике сложения потерь Российская империя потеряла на самом деле за сто последних лет более 236 миллионов человек. Но я не имперец и рад тому, что республики обрели свою свободу, и поэтому не включаю в расчеты 146 миллионов жителей ушедших в свободное плавание республик).
Итак: 144 000 000 + 146 000 000 = 290 000 000.
Простое вычитание 330 миллионов минус 290 миллионов дает цифру 40 миллионов. Если учесть, что американская цивилизация к моменту старта (1917 год) насчитывала на 50 миллионов меньше, мы получаем, что российская цивилизация потеряла:
40 000 000 + 50 000 000 = 90 000 000 невосполнимых потерь, чуть меньше миллиона в год.
Я готов признать не совсем корректным подход сравнения двух различных цивилизаций — российской и американской, разделенных не только океанами, но и подходами к мировым ценностям человечества. Но если следовать официальной статистике, опубликованной в статье Игоря Яковенко "Зачем нам говорить по-русски", то цивилизационные потери еще больше. Статья приводит данные Центра социального прогнозирования и маркетинга, включающие и прогноз на ближайшее будущее:
|
Год |
Доля русскоязычных в составе населения Земли |
|
1914 |
7,9% |
|
1990 |
5,9% |
|
2004 |
4,3% |
|
2010 |
3,8% |
|
2015 |
3,4% |
|
2025 (прогноз) |
2,8% |
|
2050 (прогноз) |
1,4% |
В абсолютных цифрах число говорящих на русском языке стремительно сократилось после распада Советского Союза с 312 миллионов до 240 миллионов. Доля русскоязычных в общем населении планеты сократилась с 1914 года более чем в два раза.
С учетом ежегодного бегства из страны около полумиллиона образованных россиян, мы видим шагреневую кожу мучающейся перед коллапсом современной России. И все это было предвидено всего лишь сто лет тому назад. Приведу знаменитую цитату Василия Розанова, сказанную незадолго до смерти мыслителя:
"С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес.
Представление окончилось. Публика встала.
Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось".
При всем моем уважении к мнению Василия Розанова, я хочу в духе правоверных коммунистов воскликнуть: "Да здравствует Ленинский Коммунизм — мечта и счастье всего прогрессивного человечества! (Здесь я не шучу! Если Леонид Ильич Брежнев серьезно планировал наградить последнего императора Николая II медалью звезды Героя за создание революционной ситуации в России в 1917 году, так и я искренне считаю, что Владимир Ильич Ленин заслуживает Нобелевской (или Шнобелевской, если угодно читателю) премии мира (посмертно) за убиение тюрьмы народов — Российской Империи). Желаю Владимиру Владимировичу Путину всяческих успехов в его неуклонном стремлении быть достойным "завершальником" Ленинского проекта. И я верю, как говорил Владимир Высоцкий, "такой не подведет!"
Кстати, Маркс и Энгельс много раз писали о том, что российской деспотии отольются в будущем слезы порабощенных ею народов. Это уже случилось. Но мне страшно представить, что ждет Россию в будущем. Не дай Бог никому увидеть окончательно опустившийся занавес Василия Васильевича Розанова (1856–1919).
