У левого движения до конца ХХ века было шесть мессий: Карл Маркс, Владимир Ленин, Лев Троцкий, Иосиф Сталин, Мао Цзэдун и Че Гевара. Они были очень разными. Маркс считал себя "чистым" учёным, и даже теоретиком быть не желал (он говорил: "Слава Богу, я не марксист"). Ленин и Сталин были чистыми практиками, Троцкий и Мао совмещали теоретические разработки с практикой, а Че Гевара был просто человеком-символом - лицом с фотографии. Были и мелкие, региональные мессии (Иосип Броз Тито, Энвер Ходжа, Пол Пот), но всемирного значения они не имели.
В последние десятилетия галерея левых пророков пополнилась ещё одним портретом - мексиканца по прозвищу "субкоманданте Маркос": его идеи легли в основу современного левого движения.
Маркос - личность необычная. Когда в 1994 г. он появился на экранах телевизоров и фотографиях в СМИ, все думали, что балаклава, всегда скрывающая его лицо – это позёрство: мол, после победы или какого-нибудь решительного действия он явит народам свой светлый лик. Но этого не случилось: со времени восстания в мексиканском штате Чьяпас прошло 26 лет, война там давно прекратилась, "субкоманданте" покинул мятежный штат, но лица так и не открыл. Да и "воинское звание", присвоенное Маркосом, звучит как-то самоуничижительно: субкоманданте – заместитель командира, что-то вроде капитана. Чудак: демонстрировать миллионам поклонников лицо не желает; по званию поставил себя ниже не только именитых Че Гевары, Уго Чавеса и Мануэля Маруланды, но и десятков мелких повстанческих атаманов, которыми никак не оскудеет Латинская Америка.
Путь "субкоманданте" к всемирной известности начинался банально для латиноамериканского левака, и не сулил особенных успехов. В 1957 г. в мексиканском городе Тампико, в состоятельной семье родился Рафаэль Себастьян Гильен. В столичном университете он погрузился в марксистскую философию, написав диссертацию по Альтюссеру и Фуко. В начале 1980-х Гильен преподавал, одновременно работая в подпольной маоистской группировке Силы национального освобождения (ELN). 17 ноября 1983 г. группа активистов ELN в Мехико создала Сапатистскую армию национального освобождения (EZLN), которая должна была разжечь революцию в самом отсталом, бедном и "индейском" штате Чьяпас, где потомки майя пытались жить так, как будто не было столетий, прошедших со времени прихода европейцев. Одним из членов EZLN, отправившихся в Чьяпас, был Гильен. Есть предположение, что перед отъездом в Чьяпас, в 1982 г., он прошёл военную подготовку в сандинистской Никарагуа, но это не доказано.
Индейский городок в Чьяпасе
Тактика длительного внедрения революционных лидеров в крестьянскую среду впервые использовалась (неудачно) в России активистами "Земли и воли" (т.н. "хождение в народ" в 1861-78 гг. Теоретически её обосновал, сопроводив подробными инструкциями, Мао Цзэдун в своих работах по затяжной народной войне. В годы, когда Гильен начинал своё "хождение в народ", перуанец Абимаэль Гусман ("председатель Гонсало") уже понял индейцев Перу на повстанческую войну – этому предшествовало 10 лет подготовительной работы.
Вообще избрание индейцами вождём "белого" чужеземца – явление не такое уж редкое. Если чужак демонстрирует свои способности помогать индейцам и улучшать их жизнь, он вполне мог стать их лидером. Воинственное племя мапуче (Чили и Аргентина) в XIX веке избрало верховным вождём французского авантюриста Антуана де Тунана, а в 1920-х парагвайские гуарани избрали вождём русского полковника Ивана Беляева. В начале XX столетия вождём бразильского племени бороро был избран первооткрыватель Кандиду Рондон, создатель Службы по защите индейцев и будущий маршал Бразилии. Через полвека амазонские племена провозгласили вождём человека совсем другого склада – правозащитника Орланду Вилас-Боаса.
Так что, уйдя в Лакандонскую сельву Чиапаса (от названия лакандонов – наиболее замкнутой и архаичной группы майя), Гильен не только пошёл по традиционному пути, но и мог рассчитывать на успех. Для этого было необходимо найти общий язык с индейцами, предложить им то, в чём они нуждались. Поначалу будущий субкоманданте выбрал неверный путь: он начал призывать индейцев… к совершению пролетарской революции. По-видимому, Гильен тогда действовал ещё как агент маоистской ELN. Разумеется, индейцы, как впоследствии вспоминал субкоманданте, "просто смотрели на него" и не реагировали. Ему повезло: майя могли бы просто изгнать чужака из родной сельвы. Но Гильен всё же нашёл себе применение: он вступил в отряд самообороны, боровшийся с бандитами и агентами землевладельцев, претендующих на индейские земли. Такие отряды действовали по всему Чьяпасу с 1970-х гг.
Революционная пропаганда обрела почву под ногами после того, как в 1991 г. мексиканский Конгресс отменил статью 27 Конституции, запрещающую отъём и приватизацию земель, принадлежащих эхидо (индейским общинам). После этого давление землевладельцев и крупных компаний на индейцев усилилось, а отрядам самообороны прибавилось работы. Поскольку некоторое количество индейцев было грамотным, изменение ситуации в Мексике было индейцами понято быстро, и столичный чудак Гильен превратился в уважаемого человека, к которому обращались и которого слушали. Не подававшая признаков жизни ячейка EZLN ожила и начала превращаться в подпольную индейскую армию.
"Субкоманданте Маркосом" Гильен стал 1 января 1994 г. В тот день вооружённые чем попало отряды индейцев внезапно появились на улицах 12 городов Чьяпаса, включая довольно большой Сан-Кристобаль-де-лас-Касас, и заняли государственные учреждения. Восставшие освободили заключённых и уничтожили земельные записи – так же, как действовали участники Жакерии и Крестьянской войны Томаса Мюнцера. Повстанцы старались избегать насилия, хотя этого не всегда удавалось избежать: в посёлке Окосинго полиция оказала им ожесточённое сопротивление, а от города Альтамирано их отразила армия.
Восстание 1 января было отлично продумано. Конец ХХ века – это не XIX-й, когда мексиканская (и не только) армия спокойно истребляла индейцев. Это – время уважения к коренным американцам, особенно, разумеется, в больших городах. С восстаниями Мексика давно не сталкивалась, и как их подавлять, представляла себе плохо. Да и общественное мнение не позволяло даже подумать о том, чтобы просто залить Лакандонскую сельву напалмом (хотя и напалма у мексиканских ВВС не было). Гильен (уже "субкоманданте Маркос) точно вычислил, что у повстанцев будет как минимум несколько дней, в течение которых силовые структуры будут бездействовать, чтобы обратиться к мексиканскому и международному сообществу. Так и вышло. Маркос в дни восстания стал не столько лидером, сколько спикером движения: до подхода правительственных войск он непрерывно давал интервью различным СМИ.
Только через 10 дней армия перебросила в Чьяпас достаточно сил, и перешла в наступление. Но, поскольку общественное мнение было уже на стороне повстанцев, она действовала относительно аккуратно, избегая массовых арестов, пыток и ковровых бомбардировок.
Показав миру своё лицо - а им было лицо Гильена, затянутое в балаклаву - повстанцы оставили занятые города и ушли в сельву. 12 января правительство, после отступления повстанцев и мощных протестов в городах, объявило о прекращении огня. Восстание закончилось.
Индейцы пошли за Маркосом, стараясь предотвратить захваты своих земель, а он объяснил им, что это будет эффективнее под красно-чёрным флагом и с непонятным им названием "сапатисты" (великий повстанец Мексиканской революции 1910-18 гг. Эмилиано Сапата воевал в далёком от Чьяпаса штате Морелос, и его имя местным майя ничего не говорило).
С этого времени и началось превращение субкоманданте в левого мессию. Журналистам о Лакандонской сельве он говорил не столько о тяжкой судьбе индейцев, сколько об античеловеческом проекте NAFTA – Североамериканской зоне свободной торговли, в которую Мексика вступила аккурат 1 января 1994 (т.е. день "Ч" был выбран повстанцами не случайно), а также о страшной угрозе финансового капитала, который вот-вот поглотит бедное человечество. Таким образом, выступление майя в забытом Богом Чьяпасе приобретало вселенский характер.
Маркос показал себя гениальным пиарщиком. После прекращения огня он не только не прекратил активность – наоборот, он наращивал её до тех пор, пока его имя не загремело по всему миру. Он непрерывно давал интервью, писал статьи во все крупные СМИ, дирижировал массовыми мероприятиями – так, в августе 1994 г. по его инициативе в Мехико прошёл Национально-демократический съезд, на котором тысячи участников дружно проклинали NAFTA, глобализацию и мировой финансовый капитал. Говорили и о несчастных майя, но не больше, чем о других жертвах современной цивилизации – голодающих африканцах, индейцах Амазонии и обитателях трущоб больших городов.
Правительство, под постоянным давлением левой общественности, вело переговоры с сапатистами (точнее, с Маркосом), закончившиеся в 1996 г. заключением соглашения в Сант-Андресе, согласно которому права индейцев значительно расширялись. Впрочем, следует отметить, что пункты соглашения были сформулированы довольно нечётко и исполнять их было затруднительно.
В 2005 г. EZLN был официально распущен.
Каков же результат сапатистского восстания, к которому оказалось приковано внимание мира? Чьяпас превратился в зону, не полностью контролируемую федеральным правительством: от индейских эхидо "отстали" и позволили им жить, как они хотят. На индейские земли больше не покушаются. Но Чьяпас остаётся самым отсталым и депрессивным штатом Мексики. Устрашённые инвесторы туда, разумеется, не идут. После нескольких конфликтов с американскими туристами туризм прекратился. Сельское хозяйство остаётся крайне архаичным и бесприбыльным – кредиты эхидо никто не даёт. Образование и здравоохранение в Чьяпасе остаются убогими, инфраструктура не развивается: а как им развиваться, если налогооблагаемая база ничтожна, а инвесторы не приходят? В результате индейцы всё больше нищают, рост населения сокращает земельные угодья эхидо, техника и удобрения как не использовались, так и не используются. В результате к настоящему времени ни сапатисты, ни вообще левые, считавшие Чьяпас после восстания своей вотчиной, популярностью в штате не пользуются. Губернатором штата является Мануэль Веласко Коэльо – выдвиженец Зелёной экологической партии, которая, в отличие от европейских "зелёных", отнюдь не левая, хотя и выступает за сбережение природы и защиту индейцев. Она не требует выхода из NAFTA, не борется с глобализацией и мировым финансовым капиталом, зато выступает против однополых браков и за восстановление смертной казни для преступников (и то, и другое полностью не совместимо с программными положениями субкоманданте).
Можно сказать, что влияние сапатистов на родине движения сведено к минимуму. А что было ожидать, если их программа, будучи в основном исполненной, ничего местным жителям не принесла?
Главным лозунгом сапатистов был выход Мексики из NAFTA, но страна так и остаётся её членом. Когда в 2018 г. президентом Мексики стал левый Андрес Лопес Обрадор, его сторонники ждали, что он выведет страну из NAFTA. Но первое, что он сделал, это объявил о необходимости ещё большей интеграции Мексики с США и Канадой. Что неудивительно: соглашение обеспечивает даже не экономический рост, но саму жизнеспособность мексиканской экономики. Почему так получилось – отдельная и очень большая тема (плохое управление, ужасающая ситуация с преступностью, неуклюже проведённая аграрная реформа, неэффективное использование нефтяных ресурсов и т.д.), но это факт: в начале 1990-х только общий рынок с США и Канадой спас мексиканскую экономику от окончательного краха. Конечно, присоединение Мексики к NAFTA вызвало и массу негативных последствий, в первую очередь увеличение неравенства. Но, если бы национальная экономика рухнула (а сохранение автаркии, на которой настаивали левые, в т.ч. субкоманданте), бедным мексиканцам пришлось бы ещё хуже. Похоже, это осознало большинство жителей Чьяпаса, голосуя за "зелёных".
Итак, сапатизм провалился. Чего, однако, не скажешь о самом Маркесе. Лично ему сапатистское движение принесло всемирную славу. Он стал известным (а в Латинской Америке – чуть ли не самым известным) писателем и эссеистом. Субкоманданте – автор множества книг, рассказов, детективов, стихов, басен, притч и детских сказок. О его блестящем литературном стиле с восторгом говорят специалисты. Его внимания домогались великий Габриэль Гарсиа Маркес, выдающиеся писатели Карлос Фуэнтес, Эдуардо Галеано и Хосе Сарамаго, режиссёр Оливер Стоун, известные левые политики Режи Дебре и Даниэль Миттеран, "гуру" антиглобализма Наоми Кляйн, поэты Мануэль Васкес Монтальбан и Хуан Хельман, известный культуролог Джон Бергер. Он фотографировался со звёздами мексиканского кино Гаэлем Гарсиа Ильзе Салас, и Диего Луной, ему посвящали песни латиноамериканские и европейские рок-группы.
Габриэль Гарсиа Маркес и субкоманданте Маркос
Хотя в феврале 1995 г. мексиканская полиция выяснила настоящее имя субкоманданте, его лицо так и осталось неизвестным широкой публике – для неё он остался человеком в балаклаве. "Я – голограмма", заявил Маркос в 2014 г. За этим скрывается его позиция: он всегда утверждал, что роли личностей в истории не имеют значения: важны только массы и сообщества. Безликий мессия-голограмма – это своего рода культурологический проект Маркоса. Который от этого становится только ещё более конкретной личностью.
Безусловно, Маркос – не просто левый: он – марксистский мессия. Его марксизм сильно сдобрен анархизмом и либертарным социализмом в стиле Ноама Хомского, и имеет ярко выраженный расовый оттенок: объекты его симпатий - прежде всего индейцы, затем – все не-европейцы и не-христиане. Рассматривать его идеи – дело специалистов; интереснее другое: почему именно он стал марксистским гуру, а не кто-то ещё. "Председатель Гонсало", например, экс-лидер перуанского "Сендеро луминосо" - тоже индейский расист (гораздо более выраженный) и ненавистник империализма, финансового капитала и глобализации, но гуру он только для остатков своих сторонников на родине. Фидель Кастро, Уго Чавес, Даниэль Ортега, Эво Моралес – все они претендовали на лидерство, причём Чавес пытался стать вождём мирового левого движения, и даже выдумал собственный "социализм XXI века".
Но новым мессией стал не президент, не успешный партизанский вожак, а третьестепенный преподаватель философии, басенник, человек-голограмма. Потому, что он, пожив среди индейцев, но оставшись образованным человеком европейской культуры, смог уйти от марксистских догм о классе-гегемоне и вообще классовой борьбе. Потому, что это в современном мире глупо: в развитых странах рабочие получают много, а численность их невелика. Крестьянство, на которое уповал Мао Цзэдун – тем более. Ни те, ни другие никакой революции не хотят. Значит, левым стоит возвратиться к деклассированным элементам, которых считали мотором революции почти вымершие анархисты (прежде всего Михаил Бакунин). Но руками одних бандитов революции не сделаешь – хотя бы потому, что в более-менее нормальных обществах они составляют пусть активное и привлекающее к себе внимание, но незначительное меньшинство.
Маркос объявил гегемоном революции все меньшинства, считающие себя угнетёнными – это стало стержнем его теории. В интервью писателю Маркесу в 2001 г. субкоманданте говорил: "…Маркос - это гей в Сан-Франциско, черный - в Южной Африке, мексикашка - в Сан-Исидро, анархист в Испании, палестинец в Израиле, индеец майя на улицах Сан-Кристобаля, еврей в Германии, цыган в Польше, индеец мохок в Квебеке, пацифист в Боснии, одинокая женщина в метро после десяти вечера, крестьянин без земли, бандит в трущобах, безработный рабочий, несчастливый студент и, конечно, сапатиста в горах. Маркос - это все угнетенные, оскорбленные и задавленные меньшинства, которые восстают и говорят: хватит".
Вот, собственно, и суть его мессианства. Главное – не вдумываться в месседж. Ведь еврея в нацистской Германии отделяют от палестинца в Израиле десятилетия, а интересы одинокой женщины в метро и бандита из трущоб прямо противоположны. Проблемы же большинства перечисленных персонажей абсолютно индивидуальны. Индейца в Квебеке – что, бьют белые? Очень сомневаюсь. Как сомневаюсь и в общих проблемах "мексикашек" в Сан-Исидро: если имеется в виду бульвар в калифорнийском Сан-Диего, то там трудятся разнорабочие, а в особняках живут тоже "мексикашки" - крупные narcotraficantes, которые чувствуют себя просто замечательно. Крестьянин без земли – в какой стране и в каком веке? В той же Мексике землю крестьянам раздали с 1917 по 1940 г., но лучше жить от этого они не стали. А студент может быть несчастным по тысяче причин: от общего недовольства мирозданием до неприступности соседки по общежитию.
Эту разрозненную мозаику не объединяет абсолютно ничего, кроме чувства неудовлетворённости. Объединить их под одним знаменем – вот цель Маркоса. Заставить индейца в Квебеке думать, что прохожие шарахаются от него потому, что они – расисты (т.е. виноваты колониализм, империализм и далее по тексту), а не потому, что он в стельку пьян. Безработному рабочему – внушить, что финансовый капитал виноват в его бедах, а не его собственное нежелание пройти курсы переквалификации. И студенту разъяснить, что соседка неблагосклонна к нему из-за происков империализма, а не оттого, что сам он неделями не моется.
Выглядит глупо? Ничуть. Это – возвращение к религиозному восприятию жизни. Ураган, голод, нашествие врагов – всё когда-то воспринимались как кара Господня или происки Сатаны. Первый мессия, Маркс, попытался возродить это сознание, заменив Сатану капитализмом, и, надо сказать, довольно успешно. В плане идеологии как возвращения к религии Маркос действует строго в русле марксизма. Только он вполне разумно отошёл от апелляции к пролетариату, взывая к новым адептам красной религии. Какая разница, что геев и индейцев не связывают ровно никакие общие интересы и ценности – пусть и те, и другие считают, что в их бедах виноваты Рокфеллер, Ротшильд и Сорос! А поскольку аудитории субкоманданте очень различаются, он выбрал совершенно нетрадиционные формы обращения к ним – через стихи и сказки. И он же первым начал использовать интернет в качестве инструмента пропаганды. Что сразу привлекло молодёжь, особенно падкую на примитивную пропаганду религиозного типа.
Объединяя сторонников под общим "зонтиком" антиглобализма, Маркос, в отличие от Ленина, Сталина и Мао, выступает за сохранение ими индивидуальных и групповых особенностей. Это понятно, потому что объединить их может не "за", а только "против". Например, против любых властей. "Мы просто обязаны заставить всех, кто имеет власть, чувствовать себя некомфортно"; "Мне все равно, кто победит на ближайших выборах. Потому что кто бы это ни был - он будет свергнут". Т.е. всё равно, какова власть – жестокая тирания или "государство всеобщего благоденствия" - все они от Сатаны (Рокфеллера и Сороса), потому, что от Бога – он, субкоманданте Маркос. Ну, и его мелкие апостолы типа Оливера Стоуна и Наоми Кляйн.
Как положено пророку, Маркос заклинает слушателей: внемлите, грядёт Апокалипсис! "Все культуры, созданные нациями - благородное прошлое коренных народов Америки, блестящая европейская цивилизация, мудрая история азиатских народов и наследственные богатства Африки и Океании - разъедены американским образом жизни. Таким образом, неолиберализм навязывает уничтожение наций и групп наций, чтобы реконструировать их по единой модели. Это планетарная война самого ужасного и жестокого типа, которая ведется против человечества".
Воистину – новый фра Дольчино, Савонарола или Василий Волосатый! Правда, для индейцев Чьяпаса, поверивших было в нового мессию, но ничего не добившихся, следуя его заветам, Маркос превратился скорее в подобие отца Фёдора из "12 стульев", проповедовавшего птицам с кавказского утёса.
* * *
В первое десятилетие XXI века антиглобалистские митинги, съезды, форумы и погромы прогремели по Европе и Латинской Америке. Но, как сезон ураганов в тропиках, они налетели и отшумели. Потому, что у гея в Сан-Франциско и палестинца в Газе действительно нет ничего общего, и поверить в наличие общего врага они могут только на краткое время.
Протесты антиглобалистов в Париже
Но отзвуки его проповедей ещё далеко не отзвучали. Они то и дело отражаются эхом в охваченных кризисом странах. Black live matter в США, "жёлтые жилеты" во Франции, "сардины" в Италии, и в какой-то степени "крестовый поход детей" под водительством Греты Тунберг – все они смотрят на мир через прорези в маркосовской балаклаве. Они ищут воспалёнными взглядами Всадников Апокалипсиса с лицами Рокфеллеров и Соросов – таких же голограмм, как и их Спаситель, писатель, поэт, философ и сказочник Рафаэль Себастьян Гильен, назвавший себя субкоманданте Маркосом.
Похоже, он – единственный из левых мессий, достигший марксистской нирваны. Маркс мечтал стать великим учёным, но был признан таковым только марксистами, которых он сам глубоко презирал. Ленин, Троцкий, Сталин, Мао и Че Гевара грезили мировой революцией с самими собой во главе. Хотя первый, третий и четвёртый персонажи кое-чего достигли, они наверняка умирали разочарованными, поскольку ждали от судьбы большего.
А седьмой мессия, по-видимому, после юношеских надежд на роль Че Гевары уездного масштаба, решил реализовать свои истинные таланты – сказочника, которого слушают, затаив дыхание, полудикие индейцы и блестящие интеллектуалы, чей загадочный образ появляется на страницах ведущих газет и на стенах домов, а крупные издательства сражаются за право опубликовать его опусы. Это ли не настоящая мировая слава? И нужно ли было ему что-либо ещё, кроме как войти в историю как яркое культурное явление? И не всё ли равно, что его идеи провалились, а апостолы либо вернулись в светские салоны - если богатые, либо бессмысленно стареют в своих деревнях и трущобах (если бедные)?
! Орфография и стилистика автора сохранены
