Игорь Яковенко, рассуждая о том, имеются ли в обществе в связи с коронавирусом панические проявления, уже не в первый раз приводит следующее определение паники:
"Паника, или панический страх, — это внезапное чувство страха, которое настолько сильно, что подавляет логическое мышление, заменяя его подавляющим чувством тревоги и сильного возбуждения, схожего с реакцией "бей или беги".
Ну, а поскольку не видно, чтобы кто-то кого-то бил или кто-то от кого-то убегал — то какая паника, ребята? "Какие конкретно признаки и примеры панического поведения усматривают те, кто считает ковидопанику опаснее ковидовируса?" — недоумевает Игорь Александрович.
Подобным образом, сводя панику к чисто бытовому уровню (понятно же, что приведенное им определение относится прежде всего к панике бытовой, к поведению конкретного человека или группы лиц в момент конкретной угрожающей им опасности), автор примитивизирует, даже вульгаризирует ситуацию.
Во-первых, и бытовая паника не обязательно проявляется реакцией "бей или беги", человек может носить панический страх в себе, который не вырывается наружу, как бурлящая магма в спящем вулкане. Ниже я скажу о таких случаях. Но прежде всего тут надо вести речь о панике, проявляющейся в действиях властей ряда стран, неадекватных мер по обороне от коронавируса — например, тотальному карантину с брутальной полицейщиной (такое было не только в России) или почти полной остановке экономики.
Заявления Меркель о том, что Германия столкнулась с вызовом, какого не было со времен Второй мировой войны, или её же заявление, что коронавирусом неизбежно переболеет 70% немцев (не в случае если ничего не предпринимать и не вводить никаких карантинных мер переболеет 70%, — а в любом случае!) — это не что иное, как проявление паники, а поскольку это было сказано канцлером Германии на всю страну — это еще и сеяние паники в стране.
Сегодня, когда эпидемия в Германии идет на спад, заболевших здесь 171 тысяча человек, что составляет 0,2% от числа жителей страны. Прописью: ноль целых две десятых одного процента!!! Пусть даже в реальности их в два или в три раза больше — все равно, даже один процент не наскрести. В связи с чем вопрос: можно ли, зная эти цифры, воспринимать слова Меркель о неминуемом заражении 70% бюргеров коронавирусом иначе, чем безответственные и сеющие панику заявления?
Результат уже сказывается и на бытовом уровне, я уже писал, что знаю людей, которые намерены продолжать сидеть по своей воле на жестком карантине и год еще, и два, поскольку по ТВ сказали, что эпидемия может продлиться до двух лет. Это при том, что Германия уже по многим параметрам вышла из карантина: работают школы, открылись непродуктовые магазины, парикмахерские, всякие салоны и т.д. Официально открыли все места отдыха, детские площадки. Тучи людей, измученные карантином, озверевшие от безделья, высыпали в выходные на природу "грилить", жарить шашлыки. Жизнь возвращается в нормальное русло, но есть такие напуганные люди, что боятся на улицу выйти. Это — результат безответственных заявлений ответственных лиц.
И не надо меня ловить на противоречии — какая ж паника, если Германия официально выходит из карантина. Слова Меркель — это одно, это паника и сеяние паники, а предпринимаемые меры, которые в основном определяются земельными правительствами, а не одной Меркель (не Россия, слава богу!) — это другое. Я уже не раз писал, что карантинные меры в Германии (в Баварии и в Нюрнберге, во всяком случае), на мой взгляд, были в целом вполне адекватными опасности. И НИГДЕ и НИКОГДА я не утверждал, что карантинных мер не нужно предпринимать вообще.
"Если говорить о поведении отдельных людей, которые сидят на режиме жесткой самоизоляции, то и тут я не вижу признаков ковидопаники. Паника — это неадекватное поведение", — пишет Игорь Александрович. Сейчас, когда эпидемия в России идет по нарастающей, паника таких людей не очевидна, не на виду. Но на примере Германии, в которой эпидемия идет на спад, сами власти смягчают карантин, а ряд людей, охваченных паническим страхом, намерены сидеть на жесткой самоизоляции еще года два, можно предположить, что такие люди будут и в России, когда будет пройдено "плато". Сидеть на жесткой изоляции, когда город возвращается к нормальной жизни (что сегодня имеет место в Германии) — это как раз и есть неадекватное поведение, полностью, кстати, соответствующее определению паники, приведенному самим Яковенко.
Когда уважаемый Игорь Александрович публикует фотографии очередей из машин скорой помощи и вспоминает "свидетельства врачей, которые сейчас находятся в этом аду и то, что они рассказывают, — это действительно ад", когда он пишет о том, что из-за коронавирусных больных "десятки больных, которым срочно нужна операция, ее не дождутся в обозримые сроки", — это, прежде всего, непонимание того, что и очереди из машин скорой помощи, и ад в российских больницах, в частности отмена плановых операций, — вовсе не проблема "короны", а проблема состояния российской медицины, цена ее "оптимизации", потому что, например, в Германии никакого "ада" не наблюдается, никаких очередей машин скорой помощи, плановые операции идут своим чередом — о чем я писал в предыдущей своей статье. Но, подозреваю, само это непонимание столь очевидной причины творящегося в России ада (непонимание, вдвойне удивительного для такого в других случаях ясного аналитического ума автора) происходит от подспудной паники, владеющей им. Хотя во вчерашней публикации Игорь Александрович и вспомнил "оптимизацию" медицины в России, назвал ее "чудовищной и преступной", но последнего шага — напрямую связать её с тем адом, который творится теперь в российских больницах, понять, что коронавирус оказался только тем лакмусом, который сделал адовые последствия "оптимизации" явственными, так и не смог.
Когда Андрей Илларионов публиковал полосы газет из Бергамо со списками и фото сотен умерших людей — я воспринял это как сеяние паники. И аргумент Игоря Яковенко, что журналист должен сообщать читателям правду ("вы правда предпочитаете незнание — знанию о ситуации?") в данном случае довольно лукавый. Как и сравнение с практикой утаивания катастроф — Чернобыльской и других — советскими властями.
Не мне объяснять профессиональному журналисту, что всякую информацию можно подать по-разному (помните хрестоматийный анекдот, как газета "Правда" информировала читателей о результатах забега между Брежневым и Рейганом: Брежнев пришел вторым, Рейган — предпоследним — формально ведь чистая правда, не придерешься). И не мне напоминать о журналистской ответственности (не уголовной, естественно, — моральной, этической), умении просчитывать тот вред, который может нанести информация, донесенная до читателя особым образом. Никто не говорит, что правду о Бергамо следовало утаить. Но этот город все-таки исключение. Поэтому вполне можно было написать, что Бергамо — один из наиболее пострадавших городов в Италии, привести конкретные цифры, и тогда это воспринималось бы как конкретная информация по городу Бергамо, без каких-либо обобщений. А когда публикуются полотна с некрологами — это воздействие на психику читателя, самые впечатлительные из которых невольно будут интерполировать эти цифры на другие города и страны, относить на свой счет и жить в паническом ожидании, что "корона" с косой вот-вот постучится в его двери.
Когда Игорь Яковенко априори отказывается понимать, что кроме крайностей — короноскептиков и короноалармистов — может быть и разумная середина, коронореалисты, которые не против карантинных мер, а только против тотальных мер, против тотальной остановки экономики, потому что это на перспективу приведет к ещё большим жертвам, чем будет в итоге непосредственных жертв от коронавируса, когда он всех коронореалистов, не разбираясь, чохом заносит в короноскептики — это не только неумение воспринимать чужую точку зрения и соглашаться с разумными доводами — но и проявление паники.
Истерические комментарии под моими текстами на тему коронавируса — то же самое неумение выслушивать аргументы, поразительное раз за разом повторяемое рядом комментаторов утверждение, что я против карантинных мер в принципе, в то время как я в каждой статье проговариваю, что не против. Переход на личности, оскорбления — это не только неумение вести дискуссию и дурное воспитание — это и проявление паники, охватившей этих товарищей.
Потому что именно на охваченных паническим страхом людей никакие разумные доводы не действуют, никакие цифры, идущие вразрез с их панической позицией, они не воспринимают. И это, кстати, тоже вполне соответствует определению паники, приведенному Яковенко: "подавляет логическое мышление, заменяя его подавляющим чувством тревоги и сильного возбуждения".
