Давайте начнем с самого простого — с Ильи-расследователя в тексте "Медузы".
Всю инфу Солопову принес Илья, который упоминается в статье без фамилии. Я знаю его лично. В день публикации моего первого текста про пензенскую "Сеть" Илья писал мне истерические сообщения в личку, обещая сломать ноги за то, что я называю ребят "антифашистами" — по его мнению любая политизация дела навредила бы. Всю неделю до этого он отговаривал нас вообще публиковать эту историю с пытками и страйкболом, уверял, что это не поможет.
Я подумал, что Илья очень переживает за фигурантов, потому что кого-то из них знает. Мы поругались, а потом его попустило, и мы продолжали время от времени общаться.
Я знаю Илью, а поэтому у меня к "Медузе" возник ряд вопросов, если уж говорить о важных деталях.
Почему в тексте ничего нет про личный конфликт Ильи и Пчелинцева? Почему не упоминается, что Илья после того, как Пчелинцева посадили, стал встречаться с его женой, теперь уже бывшей? Почему там нет ничего о письмах об этом, которые писал Илья Диме в тюрьму? А о тех письмах, которые он писал жене Шишкина? А о конфликте Ильи с Шишкиным, Сагынбаевым, вообще в принципе о том, что для него все это — личная история — и именно так он ее воспринимает.
Личная заинтересованность основного источника расследования, важная деталь, как считаете?
Я, как человек, два года общавшийся с Ильей, могу его охарактеризовать. Я бы сказал, что он не очень уравновешен. Что он любит лезть во все истории, которые считает важными и интересными, что он плодит по одной или больше безумной идее в день. Что я слышал от него десятки безумнейшим планов по спасению фигурантов дела "Сети" с помощью тонких общественных кампаний, с помощью встречи с Кириенко, с помощью конкурса "Лидеры россии", с помощью апелляции к высшим чинам фсб и прочее подобное и самое разное. Обыкновенно Илья пишет по 50 сообщений в ответ на твое одно, развивая в своих рассуждениях теории, гипотезы, планы и простые объяснения сложных проблем.
Для примера: по его гипотезе, в антифа-среде популярны девушки с большой грудью, потому что в антифа-среде много людей, воспитанных мамами.
Возможно, эти характеристики не вошли бы в текст "Медузы", конечно, но они позволили бы подписавшимся под ним понять, что не все, что говорит Илья, может быть правдой. Позволили бы засомневаться и задуматься — в чем в принципе и состоит, наверное, работа журналиста.
А почему этой инфы нет у Макса Солопова? Да потому что он об этом не спросил. Ни участников кампании, ни родителей, ни адвокатов — никого. Зачем, если нужно хайповать на горячей теме прямо сейчас, пока кто-то из коллег пытается раскопать что-то кроме рассказов Ильи-расследователя (и которых, этих коллег, "Медуза" кинула в угоду хайпу).
UPD UPD UPD
При всем сказанном, я не считаю расследование "Медузы" заказухой ФСБ. Скорее это плохая работа для просмотров, я думаю так. При всем сказанном, я не считаю Илью провокатором или лгуном. Манипулятором — да, большим лжецом — нет. Мы общались все это время с ним с переменным успехом, он приходил ко мне на суд в августе.
Я рассказал об этом, чтобы ответить на один из главных вопросов этой истории. Я видел, товарищи уже задавали его.
Почему я, зная, что есть такая история с мертвым человеком и пропавшим человеком, не написал об этом? Простого ответа тут нет. Илья стал рассказывать об этом активистам кампании поддержки, родителям, потом к этому присоединилась Саша Аксенова Да, было чисто психологически сложно начать об этом задумываться. Да, было сложно понять, что из сказанного — плод воспаленного воображения Ильи, а что — мутотень, о которой надо думать. Было сложно добиться ответов от фигурантов, которые в СИЗО и всякую вину отрицали. Было сложно спорить с теми, кто считал, что это ударит по всей поддержке и всем навредит, было сложно с неприятием всего этого родителями. Мы попытались расследовать это силами кампании поддержки. Мы спросили некоторых фигурантов, мы посмотрели дело (это делал не я лично, к сожалению), мы узнали, что думает СК. Мы нашли некоторые странные переписки в деле, которые упоминаются и в тексте "Медузы". Мы решили, что четкими доказательствами мы не обладаем. Не смогли прийти к какому-то единому решению, кто-то окончательно о***л от этих историй и отошел от поддержки, кто-то вспомнил презумпцию невиновности.
Лично у меня сформулированного ответа не было. То есть, об этой дилемме: навреди невиновным или сообщи о виновных (предположительно) я думаю все время.
Я был тем самым журналистом, который знал об этой истории и не расследовал ее. Хотя такой же текст как на медузе мог написать и сам Илья, и я, и многие знакомые активисты.
В общем, я просто хочу, чтобы люди понимали контекст происходящего, как я принимал те или иные решения — или скорее не принимал, и почему. В какой-то момент меня, кажется, парализовало, мозг просто отказывался об этом думать. В этом, конечно, некого больше винить, кроме меня самого.
Я думаю, что версия с убийством Артема и Кати до сих пор не доказана, хотя признания Полтавца, который раньше отрицал свою причастность к этому, позволяют о чем-то судить.
В любом случае, я чувствую вину за это молчание. Потому что я писал один из первых текстов про пензенскую Сеть, ездил к родственникам. Потому что я брал интервью у Полтавца о пытках. Я несу полную ответственность за то, что люди выступали в поддержку Сети.
(конечно, я был не один в этом во всем, я имею в виду, что свою собственную ответственность я ощущаю с каждой акцией в поддержку Полтовца и Иванкина)
При этом, я лично в эту историю верю. В смерть двух людей в рязанском лесу. Именно "верю", потому что убедительно это еще не доказано. Я думаю, необходимо расследовать это, и я надеюсь, что теперь это сделают люди, у кого окажется больше навыков и сил для этого. В этом парадокс: меня жутко бесит хайпоцентричность "Медузы", меня бесит Илья своей спонтанностью , нарциссизмом и своими манипуляциями, но я рад, что эта история стала предметом обсуждения и опубликована. Рад, потому что я сделать этого не смог.
И конечно в какой-то момент я слишком близко подошел к этому делу, нарушив границы, где должен был остановится журналист. Из-за пыток, неподготовленности, неготовности ко всему этому п***цу и потому что считал фигурантов дела своими товарищами. Я и сейчас считаю своими товарищами Василия Куксова, Илью Шакурского, Виктора Филинкова и Юлия Бояршинова. И я думаю, что надо выступать против пыток и дела "Сети" — и за полное подробное расследование рязанской истории.
Я не понимаю, как должны быть разграничены роли активиста, правозащитника и журналиста в рамках одного человека. Я думал, что я справлюсь с этой эклектичностью, но в итоге потерялся среди трех деревьев. Мне кажется, это проблема в принципе актуальна для многих людей вокруг дела Сети и просто.
Я уже писал, что дело "Сети" поломало многих людей. Это правда. Нас не готовили к таким этическим коллизиям в школе. Сначала мы все о***ли от того, что в России есть пытки. Я серьезно — лично рассказами Димы Пчелинцева шокирован до сих пор. А рассказ Виктора Филинкова я знаю наизусть, потому что учил его для пьесы Театра.док. Это мой стишок, запомненный из детства.
А потом все о***ли от того, что автоматически, подсознательно выстроенный образ героев стал рушится. Не знаю, может быть я рассказываю какие-то банальные вещи про крушение картины миры 25-летних. Наше крушение пришлось на дело Сети.
Не хочу повторять за более опытными, старшими, мудрыми товарищами, уже успевшими разложить эту проблематику на лопатки, но все это действительно важная тема для обсуждения журналистским сообществом, правозащитным, активистским.
Ну и да. Я сижу дома за компом со своей этикой. Ребята сидят в тюрьме. Катя, возможно, лежит в земле, как Артем.
! Орфография и стилистика автора сохранены
