Люстрация — тема, достаточно часто обсуждаемая в рамках оппозиционного дискурса. Подобные обсуждения можно только приветствовать, поскольку люстрация, проведённая должным образом после падения режима, может стать весомой гарантией против очередного неосоветского реванша. К сожалению, при обсуждении люстрации часто возникает смысловая путаница, когда этим термином ошибочно называют то, что люстрацией не является. В этой связи, на мой взгляд, необходимо внести некоторую ясность.
Начнём с того, чем люстрация не является.
Люстрация не является наказанием за совершённые преступления.
Совершение преступления влечёт за собой не люстрацию, а уголовную ответственность.
Идёт ли речь о вынесении судьями неправосудных приговоров, о расхищении бюджетных средств или о ведении агрессивных войн против сопредельных государств — все эти деяния являются уголовными преступлениями в соответствии с действующим российским законодательством. Соответственно, после крушения режима не будет необходимости изобретать какие-то специфические правовые механизмы, достаточно будет лишь последовательно применять уже существующие правовые нормы.
Проблема, однако, состоит в том, что существует достаточно многочисленная группа функционеров режима, которые могут быть непричастны к совершению конкретных преступлений, но при этом внесли достаточно весомый вклад в построение путинской системы власти в целом. К тому же, долгие годы играя по неписанным правилам путинского режима, они прочно усвоили практики, недопустимые в правовом и демократическом государстве. Позволить этим людям занять свою нишу в той системе власти, которая будет выстраиваться в постпутинской России, — это значит поставить под угрозу весь процесс демократического транзита. Подобная ошибка уже была совершена после крушения СССР, когда советская партийно-хозяйственная и силовая номенклатура не была вытеснена из органов государственной власти постсоветской России, что и сделало возможным путинский чекистский реванш.
Именно для решения этой проблемы и может быть использован механизм люстрации.
Люстрация — это ограничение права на занятие определенных должностей (как выборных, так и замещаемых путем назначения) в органах государственной власти.
По своему характеру люстрация является не наказанием (поскольку не связана с совершением конкретного правонарушения), а мерой профилактики, призванной защитить неокрепшую ещё демократию. Именно то обстоятельство, что люстрация не связана с совершением конкретного правонарушения, вызывает наибольшую критику со стороны её противников, утверждающих, что ограничение политических прав гражданина вне связи с совершением им правонарушения является произволом.
Чтобы ответить на это возражение, следует прежде разобраться с природой прав человека и гражданина. Эти права можно разделить на две группы, носящие принципиально различную природу. К первой группе относятся так называемые естественные права, то есть права, принадлежащие человеку от рождения, просто в силу того, что он человек. К таким правам относятся, прежде всего, права на жизнь, личную неприкосновенность, собственность, свободу совести и самовыражения и т.п. Этими правами человек обладает независимо от того, признаёт ли за ним государство эти права. К примеру, государство может произвольным образом лишить человека собственности, свободы или даже жизни, однако это не будет означать, что человек утратил соответствующие права, это будет означать, что его права нарушены государством, а само это государство является неправовым. Впервые в человеческой истории концепция естественных и неотъемлемых прав была закреплена на государственном уровне в Декларации независимости США: "Мы считаем за очевидные истины, что все люди сотворены равными, что им даны их Творцом некоторые неотъемлемые права, в числе которых находятся жизнь, свобода и право на счастье, что для обеспечения этих прав людьми учреждены правительства, пользующиеся своей властью с согласия управляемых".
Как видим, в рамках этой концепции государство не признаётся некой самостоятельной ценностью, а носит сугубо инструментальный характер: оно создано людьми (иными словами, является продуктом общественного договора) для достижения совершенно определённых целей, а именно — для обеспечения естественных и неотъемлемых прав человека.
Однако наряду с естественными правами, принадлежащими человеку от рождения, существует и другая группа прав: права, возникшие из общественного договора, того самого общественного договора, продуктом которого является также государство. Очевидно, что право занимать какие-либо должности в органах государственной власти относится именно к числу прав, возникших из общественного договора, поскольку его реализация, в принципе, возможна лишь в рамках государства, этим общественным договором созданного. В отличие от естественных прав, права, возникшие из общественного договора, могут быть ограничены целью этого общественного договора. Этой целью, как мы помним, является обеспечение естественных прав.
В рамках общественного договора и созданного им государства граждане-налогоплательщики (они же — одновременно — избиратели) выступают в качестве работодателей по отношению к лицам, занимающим те или иные должности в органах государственной власти. Подобно тому, как, скажем, владелец питейного заведения навряд ли захочет взять на работу в качестве бармена человека, имеющего проблемы с алкоголем, граждане-работодатели, формируя (непосредственно или через своих представителей) органы государственной власти, заинтересованы в том, чтобы должности в этих органах не заняли люди, представляющие угрозу для функционирования демократического государства и для тех самых естественных прав, ради обеспечения которых это государство изначально создано.
В условиях стабильно функционирующей демократии эта задача решается естественным образом в ходе свободных выборов, никакие дополнительные страховочные механизмы здесь не требуются. Однако мы сейчас ведём речь не о стабильно функционирующей демократии, а о будущей постпутинской России, которой необходимо будет пройти длительный и непростой процесс избавления от тоталитарного наследия. В подобной ситуации демократические механизмы могут дать сбой, чреватый коллапсом формирующейся демократии. Именно в этих условиях люстрация — мера по определению экстренная и временная — становится востребованной.
Ещё одно заблуждение, связанное с люстрацией, проявляется в том, что процесс люстрации многие сводят, преимущественно, к составлению люстрационных списков (списков лиц, подлежащих люстрации). Некоторые призывают составлять предварительные варианты люстрационных списков уже сейчас, чтобы в случае краха режима уже иметь их наготове. Однако составление люстрационных списков — это не то, с чего следует начинать данную работу, а то, к чему она должна привести в итоге. Начинать же надо с выработки критериев люстрации, причём критерии эти должны быть объективными и формализованными, например служба в ФСБ, работа на определённых должностях (министерских, губернаторских и т.п.) или членство в партии "Единая Россия". Можно и нужно дискутировать о том, какими именно должны быть эти критерии, но до тех пор, пока они не будут сформулированы и закреплены в нормативно-правовых актах, принятие которых должно стать одной из первоочередных задач будущей постпутинской власти, говорить о конкретных люстрационных списках преждевременно. Всякая попытка составления люстрационных списков в отсутствие чётких и объективных критериев неизбежно обернётся субъективизмом, произволом и сведением личных счётов.
Наряду с критериями люстрации, соответствующие нормативно-правовые акты должны урегулировать ещё ряд важных вопросов: состав, порядок формирования и полномочия органов, осуществляющих люстрацию, процедуру проведения люстрации, сроки действия налагаемых люстрационных ограничений, гарантии прав лиц, в отношении которых осуществляются люстрационные процедуры, включая право на судебное обжалование решения о люстрации, и ряд других.
Подобный подход к люстрации позволит защитить будущий демократический транзит от попыток тоталитарного реванша и, в то же время, избежать "охоты на ведьм".
Виктор Александров
