Коллега Виктор Александров, человек взглядов серьёзных и консервативных в хорошем смысле слова, опубликовал свои "Размышления о референдуме в Каталонии". Для ответа ему мне, как и положено при уважающем себя диспуте, стоит повторить его доводы. Итак, извините за длину цитирования. "Сторонники каталонской независимости (равно как независимости других народов, желающих обрести государственность) ссылаются, как правило, на право народов на самоопределение, в то время как её противники — на принцип территориальной целостности государств. На первый взгляд может показаться, что между двумя этими постулатами международного права существует определённое противоречие, однако при ближайшем рассмотрении легко разобраться, что это не так.
Если мы ознакомимся непосредственно с актами международного права (Международным пактом о гражданских и политических правах и Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах), в которых закреплено право народов на самоопределение, то увидим, что текст соответствующих правовых норм носит достаточно общий характер и никаких упоминаний о том, что право на самоопределение включает в себя право на создание независимого государства, не содержит. Если авторы вышеупомянутых международно-правовых актов, включая в них нормы о праве народов на самоопределение, действительно подразумевали право на создание независимого государства, почему они не сформулировали это "право на государственность" более определённо и недвусмысленно? Ответ очевиден: потому что никакого права на государственность эти акты никогда не предполагали".
Далее из этого вытекает, что право на национальное самоопределение суть лишь право на самоидентификацию в качестве социокультурной и исторической единицы. Поэтому вот вам в зубы национально-культурную автономию в духе австрийских катедер-социалистов 120-летней давности. Так же ведь не хотели распада державы и убеждали всех неавстрийцев, что идея отдельной от венской короны государственности — неконструктивная ересь...
Однако мои юридические навыки подсказали мне, что, наверное, сочинители международных норм, а это как раз и были представители государств, возникших в результате реализации права народов на самоопределение, не допустили бы такой лакуны, на которую указал коллега Александров.
Поэтому я предлагаю своим читателям завершить чтение базовых документов, описывающих право на самоопределение там, где мой уважаемый оппонент оборвал цитату. В Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах и Международном пакте о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. (в обоих пактах это — статья 1) закреплено: "Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают своё экономическое, социальное и культурное развитие... Все участвующие в настоящем Пакте государства... должны в соответствии с положениями Устава ООН поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право".
В Декларации о принципах международного права (от 24 октября 1970 г.) значится: "В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закреплённого в Уставе ООН, все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять своё экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава".
В этой же Декларации указывается, что способами осуществления права на самоопределение могут быть "создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса".
На этом наш теоретическо-правовой спор полагалось бы завершить, а если бы наше ристалище происходило в форме судебного спора (где, допустим, я бы представлял народ Каталонии против властей Испании), я бы произнёс следующие слова: "И на смысловой основе этих, совершенно конкретных и недвусмысленных норм, я полагаю доводы истца не основанными на праве и его иск подлежащим отклонению".
Повторю ещё раз — право на самоопределение — это право на определение своего политического статуса в диапазоне, включающем создание независимого государства...
Если обратиться к статье историка Александра Скобова "Еще раз о праве на развод", также посвящённой теме каталонской независимости, и продолжить его аналогию, то право женщины на развод — одно из важнейших в процессе её гражданской эмансипации — не сводится к праву уйти спать на диванчик (или прогнать на диванчик мужа) или "уехать к маме", это право означает право создать новую, юридически определённую семью, столь же определённо покинув старую. Это право женщин быть инициатором формального расторжения брака очень долго отрицалось (у мужчин право прогнать супругу было издревле), и с его признанием связывали огромное количество негативных последствий. Кроме социальных, юридических и экономических последствий право женщины на развод означало разрушение традиционного смысла брака как покупки мужчиной женщины, поскольку обряд надевание кольца — это именно завершение сделки её оплатой. Развод означает — жена перестала быть "имуществом мужа" (а также перестали быть его "имуществом" рождённые в браке дети).
Но теперь от юридического спора к философскому и историческому. Когда спорный вопрос рассматривается в нормальном суде и решается вопрос о смысле и значении чего-либо, то основополагающим является общераспространённое понимание, даже если оно не опирается на ранее принятые решения и прецеденты. Никогда в писанной истории человечества право на национальное самоопределение не понималось как лишь право на формирование идентичности. Всегда речь шла только о создании отдельного государства, или изгнании завоевателей, или объединении частей разделённого народа. Наличие идентичности предполагалось само собой. Не было ни сомневающихся в том, мужчины они или женщины, не было и колеблющихся в понимании — евреи они или эллины, галлы или готы, или римляне. Народ и этнос также понимались как синонимы. Были народы-племена и были имперскоподданные. Против персов восставали греки, а не члены элладской политической нации.
Право народов создать своё царство-государство тысячелетиями почиталось таким же естественным, как право на тираномахию и право на восстание против гнёта. Власти империй и тираны этих прав не признавали. Судя по знаменитой трехязычной надписи, Иисус был казнён именно как стремящийся создать независимое от Рима еврейское государство. Тираноборцы именовались убийцами и заговорщиками, а восставшие — мятежниками и смутьянами. Оценка зависит только от того, на какой стороне баррикады мысленно находится наблюдатель. Точно так же, как поборники религиозной, философской и научной свободы именовались еретиками.
И именно с точки зрения права на восстание Виктор Александров расценил право на создание Соединённых Штатов. Однако это было не только естественное для Средневековья право выйти из подчинение сюзерена, нарушившего писанные и неписаные правила. Феодализм вообще не соединял народ и государство. "Национально-романтическая" идея тождества племени и государства были бы экзотикой и для древнего мира, и для средневековья. В конфликте эллинов и персов, евреев, сирийцев и римлян, главным был конфликт цивилизаций, конфликт культур. Государственный суверенитет для племени воспринимался как защита от растворения в чуждой имперской цивилизации. Искреннее видящие себя продолжателями римской республиканской традиции отцы-основатели именно понимали, что создают новую нацию и новую цивилизацию — с иным этническим набором и иными духовными принципами. Через три десятилетия по их стопам пошли основатели свободных Латиноамериканских наций. Это также был акт рождения иной — второй заатлантической цивилизации европейского типа.
То, что международная бюрократия теперь решила смикшировать право народов на самоопределение, сводя его к право на автономию — это такое историческое колебание. 60 лет назад это право понималось только как право создать своё государство, право перестать быть колонией или частью империи. В результате число членов ООН увеличилось в три раза. Потом решили процесс остановить, пока оно не увеличилось ещё в три раза... К праву это не имеет никакого отношения. И между прочим, право наций (именно этнических наций) на собственные государства — если не буквально содержалось в знаменитых "14 пунктах" президента Вильсона, положенных в основу Лиги наций, то понималось как прямое их следствие. Слишком анахроническим казалось существование таких империй, как Дунайская, Петербургская и Османская.
Если есть позиция, что право наций должно быть отменено или формально ограничено, то об этом и надо честно говорить и писать, а не пытаться выворачивать существующие нормы... Осуждает же церковь совершенно нормальные для античности права на тираноборчество и восстание, утверждая, что "нет власти..." именно в охранительной интерпретации этого постулата, а не в альтернативном толковании, основывающемся на формуле Блаженного Августина о несправедливом государстве как банде разбойников (теория "стационарного бандита" по-современному), согласно которому легитимность власти — производное от её следованию морали и праву...
И напоследок о Каталонии. Испания — это такая же наполовину "переварившая" этнические группы континентальная империя, как и Россия. Сохранись в её составе заатлантические владения и Филиппины, сходство с Российской империей и СССР было бы ещё разительней, было бы значительно лучше заметно, что Испания — это эмбрион отдельной цивилизационной модели, в рамках Большого Запада, модели, конфронтационной по отношению к Западу Малому — англосаксам, французам, североитальянцам и скандинавам.
Более того, Испания (Кастильская, или Мадридская империя) — также империя мессианская, основная сила католической контрреформации 16-17 веков. Сложись история Пиренеев чуть по-другому — и португальцы считались бы испанцами. Дело в том, что Португалия немного сдвинулась к югу, поэтому близкие к португальцам галисийцы оказались испанцами. А могла бы быть Большая Португалия — вплоть до Басконии. Точно так же, как могла бы быть Большая Беларусь, включая Смоленск. В современной теории наций основное значение придаётся именно идентичности, а точнее, самоидентификации, право на которое было признано.
Так вот, получилось, что лангедокская этническая группа каталонцы не чувствовали себя испанцами. То же относится к Басконии. Страна Басков вполне могла включать Гасконь, а столицей Каталонии могла остаться Тулуза.
Надо понять, что теория об "испанском национальном единстве" — это такая же химера, как теория о "триедином русском народе", над которой мы издеваемся. Если каталонцы не хотят быть испанцами (как и курды не захотели считаться "горными турками"), хотя их десятилетиями старательно в этом "убеждали", то либо Мадриду придётся создавать новую модель государства — как союза наций испанцев и каталонцев (и басков), либо кастильская держава разделит участь империй московской и белградской. А убеждать каталонцев, что у них нет права на национальную государственность только потому, что реализация оного разрушит очень многое в культуре, политике и экономике, дело такое же безнадёжное, как аналогичные увещевания в адрес украинцев или рассказы советским евреям, что нечего им стремиться в Израиль, потому что их родина — "великая советская семья равноправных народов", а не "буржуазное сионистское государство".
