Установка в Москве памятника Михаилу Тимофеевичу Калашникову вызвала шквал возмущения со стороны российской либеральной общественности. Возражения против установки памятника можно условно разделить на две группы: одни апеллируют к эстетике, утверждая, что памятник безобразен, другие — к этике, полагая, что аморально устанавливать памятник создателю орудия убийства. Не обладая развитым чувством прекрасного, я не берусь судить об эстетических достоинствах памятника (впрочем, у меня есть подозрение, что действительно развитым чувством прекрасного обладают лишь очень немногие люди, остальные же, включая многих критиков памятника Калашникову, просто повторяют то, что считается социально одобряемым в их кругу, как это делали герои сказки про голого короля), поэтому сосредоточусь исключительно на аргументах этического характера.
Для начала напомню одну старую, избитую, но не утратившую актуальности истину: убивает не оружие, убивает человек. Недопустимо перекладывать ответственность за убийство — или хотя бы часть её — с того, кто нажал на спусковой крючок, на того, кто сконструировал оружие. Понимаю, что здесь мне могут возразить: автомат — это не топор, который может быть использован как для строительства дома, так и для убийства, автомат изначально предназначен только для убийства, его создатель не мог не понимать этого, соответственно, он несёт ответственность за всё зло, сотворённое при помощи его изобретения. Такая логика, убедительная на первый взгляд, в действительности глубоко ошибочна, поскольку основана на подмене понятий. Рассуждающие подобным образом исходят из того, что насилие аморально, однако аморально не любое насилие, а лишь агрессивное насилие.
Если мы будем считать аморальным любое насилие, а не только агрессивное, мы тем самым поставим знак равенства в нравственном отношении между бандитом, применяющим силу, чтобы ограбить чужой дом, и хозяином этого дома, применяющим силу против бандита, чтобы защитить себя, свою семью и своё имущество. И бандит, и хозяин дома могут быть вооружены, каждый из них делает свой собственный нравственный выбор, для чего использовать оружие — для агрессии или для защиты от агрессии. Один использует оружие для правого дела, другой — для преступления, однако нельзя забывать, что преступление совершает именно бандит, а не оружейник, сконструировавший используемое им оружие. Ответственность несёт тот, кто совершает преступный выбор, и только он — нельзя эту ответственность переносить на другого! Это справедливо как в отношении отдельных людей, так и целых народов. Между прочим, автоматом Калашникова сегодня вооружены, в том числе, бойцы украинской армии, защищающие свою Родину от российской агрессии.
Подмена понятий, в результате которой аморальным объявляется всякое насилие, а не только агрессивное, — это не случайная ошибка, а закономерное проявление леволиберальной идеологии, агрессивно утверждающей сегодня своё доминирование в западном (и российском оппозиционном) интеллектуальном пространстве, не гнушаясь при этом откровенно тоталитарными приёмами. По сути, позиция "всякое насилие аморально" является оборотной стороной позиции "слабый всегда прав", которой автору этих строк уже доводилось противостоять на виртуальных страницах сайта Каспаров.Ru. Подобная позиция левых, если вдуматься, вполне закономерна: люди самодостаточные, способные сами о себе позаботиться и, если понадобится, сами себя защитить, естественным образом склоняются к правым взглядам, поэтому левые стремятся стигматизировать силу и объявить слабость добродетелью, чтобы, тем самым, расширить собственную социальную базу. Неудивительно, что левые практически повсеместно выступают против права граждан на оружие.
Несложно понять, что объявление аморальным любого, а не только агрессивного насилия играет на руку, прежде всего, самим агрессорам. Особенно это заметно в международных отношениях, где разнообразные агрессивные режимы давно научились использовать в своих целях "борцов за мир". Гитлер в Мюнхене в 1938 году цинично и эффективно использовал нежелание Чемберлена начинать войну, заполучив Судеты практически без единого выстрела. Война, как мы знаем, всё равно началась, но годом позже. Этот год нацистская Германия, поставив себе на службу чехословацкую промышленность, сумела весьма эффективно использовать для укрепления своей оборонное мощи. Можно также вспомнить СССР, активно поддерживавший по всему миру разнообразные антивоенные движения, шумно требовавшие разоружения от собственных "империалистических" правительств. Сегодня мировая "прогрессивная общественность" столь же пылко осуждает "неандертальца" Трампа и утверждает, что проблему Северной Кореи невозможно решить силовым путём. Тем временем кровавый маньяк Ким с каждым днём всё ближе к тому, чтобы заполучить баллистическую ракету, способную доставить ядерную боеголовку аккурат в самое сердце современного левого либерализма — в солнечную Калифорнию.
Наконец, если мы рассмотрим внимательно, как осуществляется российский реванш на постсоветском пространстве, то увидим, как каждый раз задействуется одна нехитрая схема: руками пророссийских марионеток на какой-либо территории провоцируется вооружённый конфликт, после чего Россия предстаёт в образе миротворца. "Миротворческие" усилия России, как правило, заканчиваются "замораживанием" конфликта и сохранением на соответствующей территории ориентированного на РФ сепаратистского режима на неопределённо долгий срок. Эта схема с некоторыми вариациями была реализована в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии. Каждый раз реализация этой схемы происходила при более или менее благосклонном отношении Запада, ведь западных лидеров интересовало, в первую очередь, прекращение насилия, а не пресечение "гибридной" агрессии, ликвидация сепаратизма и восстановление территориальной целостности пострадавших государств.
Подобную же схему Путин попытался реализовать и в Украине, однако здесь Россия своими действиями слишком уж откровенно продемонстрировала, что является стороной в конфликте, что даже самые прекраснодушные западные лидеры не согласились признать за ней роль нейтрального миротворца.
Мы живём в неидеальном мире, в котором продолжает литься кровь (замечу, что больше всего крови пролили как раз те, кто стремились сделать его идеальным или, по крайней мере, декларировали подобное стремление), в котором как отдельные люди, так и целые народы нуждаются в оружии, чтобы защищать себя и свою свободу, поэтому профессия оружейника заслуживает почёта и уважения не меньше, чем любая другая профессия, а памятник выдающемуся оружейнику столь же уместен, как памятник выдающемуся архитектору или металлургу. Тем, кто возмущён установкой памятника Калашникову, следовало бы обратить свой гнев не на творца, а на тех, кто использовал и использует его творение в неправедных целях.
