В сентябре 2003 г., слоняясь по Страсбургу, я внезапно выхватил из несессера фотоаппарат и сделал снимок.
— Что там? — удивилась спутница, видя, что достопримечательностей вокруг никаких. Окраина.
— Не что, а кто... — рассеянно ответствовал я, подыскивая новый ракурс для съемки.
— Этот что ли — с гривой? — принялась уточнять спутница. — Кто такой?
— Весьма известный россиянин. Николаем Бенедиктовым зовут...
— Россиянин? Ты не попутал?! Будто из нашего "Меа Шеарим"* — засомневалась обладательница "семисвечника".**
— Согласен, но он почему-то отмыл отцовскую половинку от еврейства...
— Лучше бы разглядывал себя в зеркале на ночь... — бросила раздраженно спутница, даже не поинтересовавшись, кто такой.
— Зато из вечных... — вздохнул я, передумав щелкнуть еще раз.
Эпитет вспомнился, когда я просматривал запись диспута "Проханов против Венедиктова" с его скандальной прелюдией. Изумила неестественная выдержка жертвы. Всплыли ассоциации о "древнейшей профессии", алкогольной зависимости, деформирующей понятия добра и зла, прочее. Но, в конце концов, я заключил: титул "единственного аккредитованного режимом оппозиционера" требует устойчивости духа и незаурядной мимикрии. Рефлексий быть не может.
Между тем, в рамках общепринятого, напрашивался хотя бы санитарный перерыв. Травить зал алкогольными парами, да и самому мокнуть в зелье — сомнительная героика. Кроме того, назвать всемирно известную марку виски дешевой — неудачная шутка. Верно, напиток — малой выдержки, но, судя по реакции Венедиктова, знатока скотча с платиновой кредиткой, нам, плебеям, до него далеко...
Как бы там ни было, главный редактор "Эха Москвы", хоть и сподобивший идеологию антипутинизма в источник заколачивания денег, все же обретается в условном центре лагеря российских либералов. Так что сотворившийся с ним конфуз, как представляется, очередная акция устрашения режима, отторгающего любой протест, даже карманного свойства.
Стало быть, под огнем все прогрессисты как таковые, более того, просматриваются признаки формирования массового движения неоштурмовиков — хоть и под разными штандартами, но почему-то на редкость слаженных и информированных. Вот и скотч разбавили, должно быть, памятуя опыт с Навальным, где с дозировкой, не исключено, переборщили. Да и кара нападавшим на Илью Варламова до смешного мала, весьма похоже, будучи прописанной в контракте...
Автор не один раз переводил стрелки провокаций-эксцессов, случающихся в лагере антипутинистов, на Кремль. Да, я сознательно исключал всякого рода черносотенцев, коих в России тьма тьмущая, как самостоятельную силу. Как и, быть может, перебарщивал с упованием на законы логики — далеко не универсальное средство в постижении законов общественной активности. Таким образом, можно допустить, в большинстве подобных случаев заблуждался.
Если этот тезис верен, то есть черносотенное движение стихийно и не управляемо Кремлем, то путинократы допускают серьезную ошибку, рассчитывая руками охотнорядцев расправиться с внесистемной оппозицией, им ненавистной. Ибо расшатывание модуса вивенди путинизма — пресловутой стабильности — куда опаснее во многом символических усилий прогрессистов, с каждым днем все чаще выдавливаемых за границу. И авангард крымнашистов, возбужденный первой кровью, скоро примется громить сам режим, на их взгляд, половинчатый.
Так что по логике этой парадигмы, я бы на месте кремлевских установил бы посты полиции у всех редакций либеральных изданий, да и всех объектов, где теплится оппозиционная жизнь. Ну и, разумеется, объявил бы маргиналам войну, пока те басманное правосудие законами толпы не подменили.
* Меа Шеарим — район ультраортодоксальных евреев в Иерусалиме
** Семисвечник — символ, изображенный на израильском заграничном паспорте
