Много писал раньше о доправовом сознании. Последние дискуссии навели на мысль, что доправовое истоком своим имеет доморальное. В смысле свободы сознания от категорического императива: не делать другому того, чего не желаешь себе.
В этом случае силовое присоединение части другой страны, сопровождаемое большой ложью, оценке в понятиях добра и зла не подлежит. И военное вторжение армии одного государства на территорию другого, публично отрицаемое, не подлежит тоже. Потому что нельзя подверстывать под абсолютные понятия добра и зла сложные ситуации, в которых нет заведомо правых и виноватых.
Ну да, говоришь в ответ, убийство в войне не есть добро, независимо от того, кто убивает и кого убивают. Но в войне есть ее начавший, почему его действия и есть абсолютное зло, защита от которого есть зло меньшее, и цель которой с добром соотносима. Но это простое суждение отвергается, воспринимаясь сложную ситуацию упрощающим. А в чем сложность, не сообщается. Для ее описания предлагается сначала определиться с понятием добра, как такового. Но и на сей счет никаких предложений не поступает. Вместо них выдвигается обвинение оппонента в притязаниях на моральное превосходство, чуждых духу христианства вообще и православия в особенности.
Сдается мне, что при такого рода аргументации доморальное сознание получает шанс воспринимать себя моральным. И третировать тех, кто предлагает увидеть проблему в самом этом сознании и в ситуации, его проявившей, за асоциальное моральное высокомерие.
! Орфография и стилистика автора сохранены
