Есть люди, чей уход из нашей жизни умаляет нас. Юрий Николаевич Афанасьев был и навсегда останется в памяти именно таким.
Увы, мы живём в стране, где его уход заметят немногие. Не из чекистской он плеяды, и номенклатурным не стал, сам не захотел. Это его выделяло в нашем мире, в котором принято жертвовать всем ради того, чтобы оказаться в сладко-паточных рядах имеющих доступ к государственному корыту. Он был высокого роста, и царству лилипутов спутать его своей паутиной оказалось невозможно.
Он и упокоится на простом Осташковском кладбище в Мытищах, недалеко от своего любимого дома, среди обычных людей, а не на номенклатурных аллеях Новодевичьева или Троекуровского, в чреде людей в мундирах. Немногим людям, поднимавшимся к вершинам власти, удаётся сохранить человечность и остаться верным своим убеждениям, принципам, морали. Юрию Николаевичу это удалось, а когда стало ясно, что изменить царство власти нет возможности, не под силу после как минимум 75-летнего поражения совести и морали в обществе, после ухода Андрея Дмитриевича Сахарова, он ушёл. Ушёл сам.
Продолжал говорить честно в немногочисленных интервью, статьях, на всё более редких международных конференциях, где дают слово не только согласованным с президиумом лизоблюдам. Выступал перед студентами, молодёжью, увы, всё чаще европейской, а не российской, которую всё надёжней защищают от слов правды и ощущения реальности. Нужно было видеть, с каким нескрываемым вниманием слушали его молодые представители европейских государств на Молодёжном форуме в Новом Сонче в Польше, сколько вопросов у них было, лес рук. И он, несмотря на перебор времени, нехватки его, старался всем ответить. Почему? Потому, что он никогда не уходил от сложных вопросов и всегда отвечал на них со всей глубиной своего знания и своего чувства. Не плутал он по бессмысленным коридорам казуистики, по которым так любят ходить политики, отвечая на неприятные вопросы.
И ещё, главное, он говорил с ними, с теми, кто ему годился как минимум во внуки, без превосходства, а так, как должен говорить человек с человеком, — с уважением. Юрий Николаевич был интеллигентом. Был и оставался он им и когда создавал и руководил РГГУ (Историко-Архивным Институтом) — "мудро" переименованным властью, ведь именно с историей, с доступностью архивов борется сегодняшняя власть руками, приватизировавшими чиновные кресла. Министерские, депутатские, сенаторские, ведомственные, административные. В то время когда они брызжут слюной и протирают штаны, он у себя в скромном деревянном, совсем не "рублёвском" доме, любовно выпиливал сказочные по красоте и сложности деревянные узоры. Это наша общая вина, что десятилетие от его души и его рук красивей становился только дом, а ведь могла и страна. Знаний, сил, души у Юрия Николаевича бы хватило, если бы не мешало лилипутское царство.
Юрий Николаевич ушёл во сне, в редкий в последнее время солнечный день. Солнечный человек, даже уходя, оставил нам солнце. Сможем ли мы увидеть его лучи среди нависающих всё сильнее туч, тумана и смога — зависит от нас и от нашей памяти о нём.
