В первой и второй статьях данного цикла я неоднократно подчёркивал необходимость десоветизации России. Прежде, чем перейти к обещанному разговору о задачах российской оппозиции и моральных аспектах сотрудничества с внешними силами, имеет смысл разобраться, что же такое десоветизация. В зависимости от понимания природы российской государственности, говорить о десоветизации можно либо в широком либо в узком смысле.
Десоветизация в узком смысле предполагает решительный отказ от тоталитарных идеологий и террористических методов управления государством, характерных для советского и неосоветского (путинского) режимов, их однозначное осуждение, а также признание преступными организаций (прежде всего — КГБ во всех его реинкарнациях, включая нынешнюю), служивших основными проводниками таких методов. Такая десоветизация может осуществляться посредством проведения судебных процессов (по образцу Нюрнбергского трибунала) как над конкретными государственными преступниками, так и над целыми институтами, осуществлявшими преступную государственную политику, а также путём люстрации, восстановления и увековечения памяти жертв советского и постсоветского режимов, проведения широкой общенациональной дискуссии по вопросам национальной памяти, переименования населённых пунктов, улиц и площадей, носящих имена государственных преступников, и других мероприятий. Перечисленные меры должны будут стать неотъемлемой частью процесса построения в постпутинской России демократического правового государства.
Десоветизация в широком смысле основывается на понимании того обстоятельства, что в октябре 1917 года не просто произошла смена власти в России, но была разрушена историческая российская государственность.
Созданное большевиками новое государство — РСФСР, а затем и СССР — не было ни в формально-юридическом смысле, ни в историческом, ни в символическом правопреемником исторической России. Сами большевики не скрывали, что они строят новое государство, основанное не на историческом и культурном наследии русского народа и других народов России, а на марксистско-ленинской идеологии. Соответственно, десоветизация в широком смысле, помимо перечисленных выше мер, должна включать не просто признание советского режима преступным, но и признание самого СССР преступным государством, отказ от формально-юридического и символического правопреемства России по отношению к СССР, денонсацию всех правовых актов, закрепляющих такое правопреемство, а также провозглашение современной России правопреемницей исторической (существовавшей до 1917 года) России.
Не могу не отметить, что о желательности восстановления разорванной связи современной России и России исторической задумывался на закате лет Борис Николаевич Ельцин. Вот о чём писал он в своей книге "Президентский марафон", вышедшей в свет в 2000 году:
"Но сейчас я думаю: а что бы было, если бы новая Россия пошла другим путем и восстановила свое правопреемство с другой Россией, прежней, загубленной большевиками в 1917 году?
…От 1991-го к 1917 году?
Конечно, на этом пути возникли бы большие трудности.
Идея реставрации всегда сильно пугала наше общественное мнение. Отдавать собственность, землю, выплачивать потомкам эмигрантов долги за потерянное в революционные годы имущество? Все это было бы очень трудно, непривычно, непонятно.
С революцией проще рвать именно так — жестко, не затягивая и не усложняя мучительный процесс расставания с историческим прошлым. И у этой коренной ломки общественного устройства были бы свои несомненные плюсы.
Мы бы жили по совершенно другим законам — не советским законам, построенным на идее классовой борьбы и обязательного диктата социалистического государства, а по законам, уважающим личность. Отдельную личность. Нам бы не пришлось заново создавать условия для возникновения бизнеса, свободы слова, парламента и многого другого, что уже было в России до 1917 года. Кстати, была частная собственность на землю. А главное, мы, россияне, совсем по-другому ощущали бы себя — ощущали гражданами заново обретенной Родины. Мы бы обязательно гордились этим чувством восстановленной исторической справедливости!
Иначе бы относился к нам и окружающий мир. Признать свои исторические ошибки и восстановить историческую преемственность — смелый, вызывающий уважение шаг.
Посмотрите, что реально происходило в последние годы. Нам девять лет приходилось ломать и строить одновременно. Жить между двух эпох. И это гораздо труднее, чем приспосабливать под современность, модернизировать старые российские законы.
Несомненные выгоды от такого решения, такого поворота событий, мне кажется, тогда, в 91-м, были нами, вполне возможно, упущены. Да, не все так просто, не все так гладко получается в жизни, как в политической схеме.
Быть может, когда-нибудь россияне захотят сделать такой шаг".
Насколько, всё-таки, Ельцин был во всех смыслах крупнее и масштабнее, чем его незадачливый преемник!
Говоря о вопросах государственности, невозможно не затронуть и тему легитимности. Как правило, обвиняя действующую российскую власть в нелегитимности, представители оппозиции имеют в виду отсутствие у неё демократического мандата, полученного в результате свободных выборов, как того требует действующая российская Конституция. Однако это, если можно так выразиться, только "первый уровень" нелегитимности, за которым скрывается более глубокий уровень. С точки зрения тех, кто, подобно автору этих строк, убеждён, что в октябре 1917 года российская государственность была разрушена, и стремится к восстановлению исторической российской государственности, нелегитимным и "незаконнорожденным" является само созданное на территории исторической России Советское государство. Соответственно, нынешняя Российская Федерация, провозгласившая себя правопреемницей СССР, также является нелегитимным государством. Подчеркну: речь идёт о нелегитимности самого государства, а не только власти!
Здесь можно провести аналогию с такими псевдогосударствами, как Северный Кипр, Абхазия или Южная Осетия. Существование всех этих образований стало возможно только вследствие оккупации (Северного Кипра — в результате оккупации части территории Кипра Турцией, Абхазии и Южной Осетии — в результате оккупации части территории Грузии Российской Федерацией) и не может быть оправдано с точки зрения международного права. Таким же образом, нынешнюю Российскую Федерацию вполне справедливо рассматривать как образование, существование которого стало возможно в результате оккупации территории исторической России Советским государством. В этом смысле, правомерно утверждать, что Россия (историческая) находится под советской оккупацией, а нынешний режим является оккупационным.
Опираясь на схожие критерии, можно выделить в рамках оппозиции два крыла: демократическое и антисоветское. Представители демократического крыла выступают против путинского режима, потому что для них неприемлем его авторитарный характер. Зачастую (но далеко не всегда) они не видят разницы между советской и российской государственностью либо не придают ей особого значения. Многие из них (но, опять же, не все) сами сформировались под влиянием советской системы ценностей и, в той или иной мере, разделяют эти ценности, такие как атеизм, эгалитаризм, интернационализм и другие. Для представителей антисоветского крыла, чьей целью является восстановление исторической российской государственности, и которых в политическом смысле можно назвать наследниками Белого движения, путинский режим неприемлем, прежде всего, в силу его советской сущности. Важно отметить, что жёсткой границы между демократическим и антисоветским крыльями оппозиции не существует: один и тот же человек вполне может быть и антисоветчиком, и демократом.
С сожалением приходится отметить, что на данный момент антисоветское крыло крайне немногочисленно. До недавнего времени на антисоветских позициях стояли многие русские националисты, которые, в отличие от большинства либералов, прекрасно чувствовали разницу между "русским" и "советским". Увы, большинство из них после аннексии Крыма продало право первородства за чечевичную похлёбку, принеся присягу верности неосоветскому путинскому режиму в обмен на химеру имперского величия и засушливый клочок земли в Северном Причерноморье.
Разобравшись с доктринальными вопросами, перейдём, как и было обещано, к этическим.
Допустимо ли, с моральной точки зрения, оппозиции полагаться на помощь держав Запада (и, тем более, сотрудничать с этими державами) в низвержении путинского режима? Допустимо ли сотрудничество с Западом в процессе десоветизации постпутинской России, в процессе демократического транзита?
Оппозиционеру-антисоветчику ответить на эти вопросы проще, его невозможно обмануть ложным доводом о том, что эта власть, сколь бы плоха она ни была, "наша", а значит, по определению, является меньшим злом по сравнению с внешним вмешательством (которое преподносится провластной пропагандой как угроза суверенитету России). Он отлично знает, что эта власть не просто не "наша", а прямо враждебна делу возрождения исторической России, защищаемый ею суверенитет — это суверенитет советский, а не российский. Антисоветчик имеет перед собой отличный пример для подражания — руководителей Белого движения, с готовностью принимавших помощь от дружественных государств Антанты. Разумеется (и здесь белые генералы также являются образцом) платой за такую помощь не должны быть действия, противоречащие национальным интересам России.
Оппозиционеру-демократу, особенно если он сам является носителем советской системы ценностей, сложнее.
Весьма характерен здесь пример Михаила Борисовича Ходорковского, который, даже став обладателем многомиллиардного состояния, затем лишившись его и проведя десять лет на нарах, всё равно остался советским человеком с советскими представлениями о патриотизме.
Именно этим и обусловлены, в значительной степени, его негативные оценки западных санкций и его неготовность решать вопрос Крыма в соответствии с требованиями международного права. Ему, советскому патриоту, психологически проще делать ставку на дворцовый переворот и посылать наиболее вменяемой части правящей верхушки сигналы о готовности возглавить переходное правительство в том случае, если такой переворот будет совершён.
Тем не менее, я полагаю, что и для оппозиционера-демократа ответ на вопрос об этичности сотрудничества с Западом в деле низвержения путинского режима и последующей десоветизации России должен быть положительным.
Это связано с тем, что сама Россия изначально является частью — хоть и окраинной, с достаточно специфической историей — Западной (иудео-христианской) цивилизации. Соответственно, выжить и развиваться она может только как часть Западной цивилизации. Попытка отказа от своей западной идентичности и, тем более, противопоставления себя Западу приведёт Россию в исторический тупик, где она либо вовсе прекратит своё существование, либо будет вынуждена принять жалкую роль сырьевого придатка Китая. Интересы России и Запада сходятся в том, чтобы избавить Россию от режима, загоняющего её в этот исторический тупик, и вернуть нашу страну в лоно Западной цивилизации.
О задачах российской оппозиции в этой связи — в следующей статье.
