Перенесемся на 80 лет назад и на 7500 километров западнее. Соединенные Штаты Америки, 1933 год.
По улице идут два человека: один с бутылкой виски, а другой с золотой монетой в кармане. В начале года человек с монетой был добропорядочным гражданином, а человек с бутылкой – преступником. Но к концу года они чудесным образом поменялись ролями! За это время власти США успели отменить «сухой закон» и ввести запрет на владение монетарным золотом.
Старая американская шутка довольно поучительна. Это пример удивительной легкости, с которой государство превращает обычные поступки в злодеяния, а обычных людей – в злоумышленников.
Преступления против личности остаются таковыми всегда. Убийство, изнасилование или грабеж, совершенные сто, двести или пятьсот лет назад, и сегодня выглядят предосудительно.
Джек-Потрошитель – по-прежнему кровожадный маньяк, Лукреция Борджиа – отравительница, Ванька-Каин – вор и разбойник.
Но когда речь заходит о преступлениях против государства, начинаются чудеса. То, что еще вчера казалось нормальным, за одну ночь оказывается преступным деянием.
31 августа украинец, уплативший другому украинцу 151 тысячу гривен наличными, был обычным гражданином, а 1 сентября уже стал злодеем. И наоборот: вещи, долгое время считавшиеся чем-то ужасным, – например, валютные операции в СССР – могут быть в одночасье декриминализированы, и выясняется, что ничего страшного почему-то не произошло.
Бурная государственная деятельность способна поставить вне закона миллионы мирных граждан, ничуть не похожих на Клайда Бэрроу и Бонни Паркер.
В Украине этот тренд проявляется особенно ярко. Значительная часть страны, включая почти весь средний класс, ведет полулегальное существование. Нарушение официальных правил, теневая экономическая деятельность, зарплаты в конвертах, подкуп должностных лиц – всё это наши преступные будни.
Неунывающие бизнесмены средней руки, милые офисные барышни, благородные гражданские активисты – все они уподобляются обитателям подпольного притона. Такими их сделал закон, враждебный любому движению вперед.
В рамках украинского законодательства может существовать разве что забитый пенсионер или бюджетник, даже не пробующий ничего предпринять. Всякий, кто пытается что-то сделать, неминуемо упрется в стену из кафкианских правил, которую необходимо обойти.
По-другому, увы, нельзя.
По иронии судьбы, активные украинцы, призывающие к законности, вынуждены чаще других преступать закон. И любая критика из их уст легко парируется: «Вам не нравятся финансовые злоупотребления власти? А вы сами декларируете все свои доходы?» или «Вас возмущает коррупция в верхах? А вы сами никогда не давали взяток?»
Лиходею из среднего класса остается лишь виновато опустить голову. И утешать себя мыслью, что по законам Третьего рейха укрывательство еврейского ребенка тоже было преступлением…
Как появляются законодательные нормы, идущие вразрез с человеческой жизнью и плодящие правонарушителей миллионами?
Чаще всего их рождает авторитарное мышление – особая разновидность магического мышления. Приказам и запретам приписывается волшебная сила. Достаточно поставить на листе бумаги закорючку, скрепить ее печатью, и люди станут такими, какими вы их хотите видеть.
Предприимчивые начнут безропотно делиться своими деньгами.
Недовольные превратятся в верноподданных.
Соотечественники заговорят на правильном языке.
Женщины перестанут избавляться от нежелательных беременностей, а мужчины – пить и курить.
Законодатель убежден, что бумажная магия непременно подействует. Я написал, как должно быть, – значит, так и будет!
Практическая реализация, природные побуждения людей, естественные стимулы и выгоды, частные интересы исполнителей, призванных следить за выполнением закона, – все это не принимается в расчет.
Такие деятели обречены на безнадежную борьбу со следствиями, а не с причинами. Они воюют с коррупцией, но не замечают бюрократических полномочий, порождающих коррупцию. Их возмущает теневая экономика и отток капиталов в оффшоры, но не налоговый прессинг. Они проклинают бутлегеров и гангстеров, а не National Prohibition Act. Это элементарный отрыв от реальности и неспособность выстраивать простейшие причинно-следственные связи.
Впрочем, имеется и другая категория государственных законодателей. Они все прекрасно видят. Они понимают, что вводимые ими правила невыполнимы. И знают, что так гораздо удобнее манипулировать окружающими и держать людей на крючке.
В романе «Атлант расправил плечи» эта нехитрая философия озвучена зловещим бюрократом доктором Феррисом: «Невозможно управлять невинными людьми. Единственная власть, которую имеет любое правительство, – это право применения жестоких мер по отношению к уголовникам. Что ж, когда уголовников не хватает, их создают. Столько вещей объявляется криминальными, что становится невозможно жить, не нарушая законов. Кому нужно государство с законопослушными гражданами? Что оно кому-нибудь даст? Но достаточно издать законы, которые невозможно выполнять, претворять в жизнь, объективно трактовать, – и вы создаете государство нарушителей законов и наживаетесь на вине«.
Можно долго спорить, чего больше в современной Украине: законодательного тупоумия или злого умысла. Порой их трудно отличить друг от друга. Зачастую они сливаются воедино.
Скажем, абсурдная норма вводится по недомыслию, но исполнители быстро обнаруживают, насколько это полезная штука, и в дальнейшем выгодный закон обзаводится мощным бюрократическим лобби.
Так или иначе, результат один: украинцы страдают от законов не меньше, чем от беззаконий. В ближайшей перспективе враждебность закона будет только нарастать, и прогрессивная общественность первой почувствует это на собственной шкуре.
Попробуйте-ка свергнуть Януковича, не нарушая норм, введенных Януковичем!
Разумеется, вынужденная жизнь вне закона не способствует росту правосознания. Грань между дозволенным и недозволенным потихоньку размывается.
Если экономическое законодательство соблюдать невозможно, то почему бы не нарушить и уголовное?
Если государство со своими правилами превращается во вражескую структуру, стоит ли стесняться в методах?
Если закон перестает быть ориентиром, как понять, что такое хорошо и что такое плохо?
Для кого-то ориентиром становятся субъективные представления о справедливости.
Когда от уплаты налогов уклоняешься ты, это справедливо, поскольку у тебя мало денег.
Когда то же самое делает преуспевающий бизнесмен, это непростительно, поскольку у него денег много. Когда разбивают твой нос, это преступление, потому что тебе больно.
Когда бьют морду Бузине, это справедливо, потому что он украинофоб. Памятники нашим героям разрушать нельзя, монументы вражеским вождям – можно и нужно…
Такое мировоззрение неизбежно ведет к хаосу и разложению общества.
Но существует и другой ориентир, позволяющий не скатиться к правовому нигилизму: разница между своим и чужим. Истинный преступник всегда покушается на что-то чужое – чужую жизнь, чужое здоровье, чужую свободу, чужую собственность. Подобные деяния были и будут преступными независимо от того, наказывает их государство или поощряет.
Напротив, человек, отказавшийся от посягательств на чужое, никогда не станет настоящим злоумышленником, какую бы пакость ни придумали для него государственные мужи.
«Справедливо-несправедливо» или «свое-чужое» – похоже, это и есть цивилизационный выбор, стоящий перед украинским обществом. К сожалению, выбор между жизнью по закону и жизнью вне закона уже сделали за нас.
! Орфография и стилистика автора сохранены
