Фильм "Голод" (Великобритания-Германия, 2008), снятый чернокожим англичанином Стивом Маккуином с наполовину ирландцем, наполовину немцем Майклом Фассбендером в главной роли, бесспорно, является одной из лучших кинокартин, показанных за всю историю Клуба политического кино. Я совершенно не согласен с теми участниками обсуждения, кто предъявлял к фильму претензии, говорил, что он затянутый, и прочее подобное. "Голод" снят великолепно и производит очень сильное впечатление.
Фильм основан на реальных событиях. Смертельная голодовка заключенных — бойцов Ирландской республиканской армии в британской тюрьме Мазе в 1981 году стала символом и ирландского мученического сопротивления, и британской жестокости (пресловутой "непреклонности"), и вообще без преувеличения одной из самых известных политических акций в истории. В общей сложности
10 ирландских заключенных уморили себя голодом, требуя статуса политических заключенных (или военнопленных).
В кинокартине очень мало диалогов. Единственный эпизод, где много говорят, — это беседа лидера участников голодовки и первого погибшего от истощения Бобби Сэндса (Майкл Фассбендер) с католическим священником, который пытается отговорить его от этой самоубийственной акции. Священника блестяще сыграл Рори Маллен.
Собственно, то, что этот эпизод является единственным "словообильным" в фильме, — очень логично. Потому что это единственный момент, когда герои что-то по-настоящему решают. Все остальное время они не имеют практически никакой возможности повлиять на свою судьбу.
Узники ничего не в силах изменить, и на экране разворачивается медленная трагедия, показанная со всеми реалистическими и натуралистическими подробностями.
Вот на экране добропорядочный британский обыватель собирается на работу. Зритель еще не знает, кто он. Обыватель завтракает. Крупным планом — скатерть на его коленях, на нее просыпаются крошки. Вот он выходит из своего дома и готовится сесть в машину. Вдруг опускается на землю, как будто делает отжимания, и осматривает днище автомобиля. Его супруга напряженно наблюдает за этим из окна и облегченно вздыхает, когда муж благополучно заводит машину и уезжает на работу. Мы уже начинаем догадываться, что он имеет какое-то отношение к борьбе против ИРА и опасается мести со стороны ирландцев.
Еще несколько сцен с этим персонажем. В одной из них зритель видит, как он с мучительной гримасой опускает кисти с разбитыми костяшками пальцев в ледяную воду в раковине. А потом уже в форменной одежде полицейского, в рубашке с закатанными рукавами и расстегнутым воротником одиноко курит под хлопьями снега в тюремном дворе. Абсолютная тишина.
Долгое время мы видим только один намек на его участие в пытках ирландцев — его разбитые кулаки. Только позднее зритель наконец увидит этого полицейского в деле. В его обязанности входит насильно стричь ирландцев-заключенных, которые отказываются стричься, отказываются покидать свои камеры, работать и надевать тюремную одежду, потому что не признают себя уголовными преступниками.
Картины избиений британским спецназом голых, заросших патлами узников сменяются подробным живописанием их медленного, невероятно упорного сопротивления, когда они обмениваются крошечными записками с "волей" и между собой, пряча и перенося эти скатанные в микроскопические шарики послания в самых невероятных местах. Они умудряются получить с воли даже миниатюрный радиоприемник, как заключенные японского лагеря для пленных в романе "Король крыс" Джеймса Клавелла.
Избиения, принудительная стрижка и "помывка", уборка камер, которые зэки-ирландцы намеренно загрязняют, превращая в гибриды выгребных ям и произведений современного искусства (грязью разрисовывают стены), эпизоды, когда они синхронно, одновременно все как один выливают мочу из-под дверей своих камер.
Эти ручьи сливаются в тюремном коридоре в один вонючий поток, который тоже может служить символом ирландского сопротивления, не менее упрямого, чем противостоящая ему британская непоколебимость.
И вот это все периодически перемежается документальными записями выступления "Железной леди" Маргарет Тэтчер, которая вещает, что Британия никогда ни за что не пойдет ни на какие уступки террористам. "И вот теперь они обратили насилие против самих себя", — комментирует она решение зэков ИРА о смертельной голодовке.
В итоге от истощения умерло 10 заключенных. Как сообщают титры в конце фильма, позже ирландцы де-факто получили статус политузников и все "причитающиеся" этому статусу особенности содержания и обращения, отличающие политических заключенных от уголовных, но без предоставления им такого статуса официально, де-юре. Сэндс в итоге был заочно избран в британский парламент, на его похороны в Белфасте пришло более 100 тысяч человек, а Северная Ирландия по-прежнему покрыта граффити с его портретами, которые больше напоминают иконы.
Но не только "насилие, направленное на самих себя", видим мы в фильме. Тот самый надзиратель-"парикмахер", с которого начинается "Голод", в конечном итоге получает пулю, когда приходит в дом престарелых навестить свою мать. Очень сильная и короткая сцена: мать этого полицейского уже практически превратилась в "овощ", не слышит его, смотрит сквозь. В помещение, полное стариков, заходит усатый парень в кожаной куртке, достает черный револьвер, одним выстрелом вышибает полицейскому мозги, которые забрызгивают лицо его так и не пошевелившийся матери со стеклянным взглядом, и молча уходит. Кстати, впавшая в кататонию мать английского тюремщика представляет собой резкий контраст с родителями Бобби Сэндса, которые навещают его в тюрьме.
Супруги-ирландцы не выглядят окончательно раздавленными и парализованными трагедией, они живые люди, а не живые мертвецы, как мать англичанина.
Показ фильма и последовавшее после него обсуждение предваряло вступительное слово организатора Киноклуба Алексея Коленского. Он говорил об англичанах и ирландцах и о том, как не повезло двум этим нациям-соседям, которые категорически "не сошлись характерами". Алексей успел раз пять озвучить различные тезисы почитаемого им Дмитрия Галковского, главного, может быть, специалиста по Англии и англичанам если не в России, то в российском Интернете точно. Ну, если не главного специалиста, то человека, наиболее заинтересованного британским вопросом.
Что касается гостей этого заседания Киноклуба, то их состав оказался примечателен в первую очередь своей молодостью. Да, пожалуй, это были самые молодые "спикеры" за всю историю Клуба политкино. Выступали Анастасия Рыбаченко и Всеволод Чернозуб из движения "Солидарность" и Матвей "Скиф" Крылов от партии "Другая Россия".
Чернозуб заявил, что фильм ему не понравился. Затянутый, дескать, а кроме того,
для человека, не осведомленного об истории этой голодовки в частности и борьбе ирландцев против Великобритании вообще, многое в фильме непонятно, поскольку большая часть исторической фактуры осталась за кадром.
Как пояснял перед показом Алексей Коленский, в Соединенном Королевстве, да и во всем англосаксонском мире эта голодовка всем прекрасно известна, и перед режиссером "Голода" стояла задача снять еще один фильм об общеизвестном событии, про которое уже снимали до него. Для человека же далекого от всех этих англо-ирландских страстей, как заметил Чернозуб, в фильме далеко не все ясно, тем более что герои особо не разглагольствуют о своих мотивациях и не произносят никаких пафосных монологов на тему ирландской свободы.
Далее активист "Солидарности" перешел к теме такого способа выражения протеста, как голодовка. Он отметил, что в России голодовки объявляют по любому поводу, и не только заключенные, но и дольщики, студенты и прочие протестующие. "Мы даже на воле чувствуем себя, как в тюрьме, — сказал Всеволод Чернозуб, — остается какая-то глубинная установка на то, что наши тела и жизни находятся в распоряжении государства". Представитель "Солидарности" назвал этот феномен неизжитыми элементами крепостного сознания. Отметим, что на специфическую популярность в России голодовок, этой самоубийственной и, если угодно, "мазохистской" формы борьбы, давно и часто обращали внимание многие российские аналитики и общественные деятели. "И этим профанируется борьба тех людей, которым действительно не остается другого выхода, кроме как протестовать таким образом", — подчеркнул оппозиционер.
Касаясь борьбы ИРА и других подобных конфликтов, Чернозуб высказал мнение, что террор, как правило, только откладывает решение проблемы, а жертвы с обеих сторон цементируют ситуацию.
Гость клуба напомнил, что прогресс в разрешении проблемы Северной Ирландии начался только после того, как вопрос был вынесен в мирное, политическое поле и начался переговорный процесс.
Другой гость Киноклуба Матвей Крылов положительно отозвался о фильме и выразил восхищение мужеством бойцов ИРА и ей подобных организаций по всему миру. Что до голодовок на воле в России, то он считает их вполне оправданными. "Все мы — заключенные Российского централа", — заявил нацбол и активист "Другой России". Он сказал, что вполне понимает и такую форму протеста, как вскрытие вен, и самому ему приходилось к ней прибегать. "Это аргумент в том случае, когда к тебе приходят (представители власти, "менты" — А.С.), чего-то требуют, — сказал "Скиф", — а ты не хочешь идти им навстречу или вообще не хочешь вступать в диалог". На последних словах в его голосе зазвучали какие-то новые ноты, серьезные и агрессивные одновременно. "Революционные"?
Он обратил внимание и на то, что между событиями в фильме и российскими реалиями есть прямая параллель:
власть современной России точно так же, как и правительство Тэтчер в свое время, не признает наличия в стране политических заключенных, осуждая их по уголовным статьям.
Из рассказов старшего товарища Сергея Аксенова и книги Эдуарда Лимонова "В плену у мертвецов" Крылову известны и гораздо более радикальные способы выражения заключенными протеста путем причинения вреда себе: некоторые буквально распинают себя, прибивая к полу гвоздями. Если уж касаться обширной отечественной тюремной литературы, то могу добавить, что о многих шокирующих примерах тюремного членовредительства писал в свое время диссидент Андрей Синявский (Абрам Терц).
Наконец, Анастасия Рыбаченко также положительно отозвалась о фильме, не согласившись со своим соратником по "Солидарности" в том, что "Голод" затянутый и нединамичный. По ее мнению, фильм и не должен быть динамичным, поскольку живописует именно медленное, постепенное умирание ирландских мучеников.
Затем все трое молодых оппозиционеров, а также Коленский и другой ведущий клуба Алексей Лапшин еще некоторое время говорили о глобализации, межнациональных противоречиях и прочих политических материях.
А потом, когда завершилась беседа по итогам просмотра художественного фильма об ирландской трагедии, наступило время фарса.
Слово взяла некая женщина с задних рядов. Причем поначалу она не представилась. И только задав несколько вопросов (в духе "Кто вы такие?", "Какие организации представляете?", "В чем цель вашей политической деятельности?" и "Чего вы вообще в жизни хотите?"), она представилась директором Библиотеки украинской литературы, где проходили заседания клуба.
Если верить Интернету, этот пост занимает Наталья Шарина. Выслушав ответы (Матвей Крылов, например, свою и своих товарищей цель обозначил предельно лаконично и не мудрствуя: "Протест и свобода"), эта дама разразилась очень пространной, довольно длинной, несколько сумбурной и при этом как бы прочувствованной речью, которая сводилась к трем основным тезисам, которые я бы сформулировал так, очистив от витиеватых оборотов и многочисленных отступлений: "Ну и дураки же вы все", "Я ничего не понимаю" и "Ужас-ужас-ужас". Она сказала много слов в пользу всего прекрасного, доброго и вечного, пригласила участников Киноклуба на благотворительный вечер, намеченный в этом же помещении через два дня, высказала предположение, что ее оппоненты ничего не читали (порекомендовала начать им с "Государства и революции" В.И. Ленина), и в завершении сообщила организаторам Киноклуба, что теперь им придется искать для своих собраний новое помещение.
Увещевания со стороны ведущих и гостей клуба действия, конечно, не возымели — нет сомнений, что директор все решила заранее, а ее выступление, как можно предположить, было не более чем данью приличиям и необходимым оформлением уже принятого решения. Что до общей стилистики и тона — то это была неподражаемая манера советских учительниц и директрисс, манера садистского патернализма, к которой как нельзя лучше подходит понятие "монстр с заплаканными глазами", введенное когда-то в оборот уже упомянутым здесь русским писателем.
Как стало известно несколько позднее в одном частном разговоре, в разгар "оранжевой революции" на Украине в 2004 году помещение этой библиотеки стало местом собраний проживающих в Москве украинских интеллигентов, которые с энтузиазмом поддержали "оранжевую" коалицию. Между тем библиотека — учреждения бюджетное. После "оранжевых" событий в соседней стране директор этого культурно-просветительского заведения сменился, а новое руководство стремится быть как можно дальше от политики. По словам самой Шариной, о том, что у нее проводят нечто политическое, она узнала из телефонного звонка некоего человека, представившегося активистом "Солидарности" и попросившего разрешения принести на собрание Киноклуба какую-то агитационную литературу.
Ну вот. Уже не в первый и даже не во второй раз Клубу политического кино приходится искать новое помещение. В Библиотеке украинской литературы ему удалось провести в общей сложности четыре кинопоказа.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
