Дело в том, что само понятие "оппозиции" было адекватно лишь для политической системы эпохи модерна. Это была система двоичного кода, когда у власти сменяли друг друга "правые" и "левые". Но ХХ век, в ходе которого возникли и столкнулись идейно противоположные диктатуры, в итоге поставил крест на тех и на других. Не то, чтобы "правые" и "левые" куда-то исчезли – просто их идеологии в чистом виде стремительно устарели, сменившись ситуативными "миксами".
К примеру, "правые" делегаты глобальных финансовых форумов охотно делают "левые" заявления о помощи слаборазвитым странам. А "левые" антиглобалисты, протестующие против этих форумов, часто выступают за мультикультурализм и в защиту этнорелигиозных меньшинств (хотя всякий традиционализм соотносится именно с "правизной").
Политика эпохи постмодерна (постполитика) основывается уже не на идеологиях, но на технологиях. Точнее, все идеологии становятся в ней сугубо инструментальными, привлекаемыми лишь для обеспечения устойчивости власти. Сегодня власть легко использует любую фразеологию: хоть "демократическую", хоть "патриотическую", хоть "социальную" – что вовсе не означает ее принципиальной эволюции в какую-либо сторону, чем иногда обманываются оппозиционеры того или иного толка.
В России эта технология создания внутрисистемной оппозиции обкатывалась еще с начала 1990-х годов, когда партия власти разделялась на два потока и предлагала избирателям голосовать либо за "радикального" Гайдара, либо за "умеренного" Шахрая, а чуть позже – за "праволиберального" Черномырдина либо за "леволиберального" Рыбкина. Сегодня фактически воспроизведена та же схема: слишком откровенный монополизм партии "ЕдРо" во властной системе, угрожающей ей тотальной энтропией, создал спрос на нечто хотя бы слегка "оппозиционное". И он был немедленно удовлетворен появлением организации "СпРос", которой позволяется иногда критиковать главную партию, но в стратегических вопросах вроде выдвижения "преемника" вся ее "оппозиционность" немедленно улетучивается…
Внесистемной оппозицией 90-х любили называть себя "государственники", выступавшие против прозападной олигархии тех лет. Однако с тех пор как олигархи, приватизировавшие российские ресурсы, взяли на вооружение патриотическую риторику, бывшие "непримиримые" охотно к ним примкнули. Эту переоценку ценностей легко заметить по изменению тона и даже названия знаковой газеты "Завтра" – если при Ельцине она выходила с подзаголовком "газета духовной оппозиции", то при Путине объявила себя "газетой государства Российского".
Нынешнее государство Российское уравновесило все некогда конкурировавшие идеологии. "Либеральный преемник" Медведев выглядит явным реверансом в сторону Запада, обеспокоившегося сворачиванием российской политики в сплошную "вертикаль". Однако действующий (и, судя по всему, "уходящий" лишь для поверхностных наблюдателей) президент Путин сразу же подал балансирующий сигнал, назвав Медведева "настоящим патриотом" и "русским националистом". Заметим, что последнее определение в хорошем смысле слова изрекается властью впервые…
Таким образом, никакая идейная оппозиция в рамках этой политической системы более невозможна. Все схвачено. Отныне оппозиции позволительно пребывать лишь в "английском" статусе, как "оппозиция Ее величества", но ни в коем случае не "Ее величеству". Так что на этом фоне слухи о вхождении Григория Явлинского в кабинет будущего премьера выглядят совсем не лишенными оснований. К тому же, когда-то он уже заседал в правительстве, обещая всем счастье через 500 дней… Почему бы не повторить этот плодотворный опыт, заодно и успокоив либеральную общественность? А для соблюдения баланса надо назначить Геннадия Зюганова министром социальной защиты и Владимира Жириновского – кем-то вроде Василия Якеменко для взрослых. "Пусть говорят", как называется правильное телешоу. А то ведь Дума, как известно, не место для дискуссий…
В таких условиях тем, для кого политика все еще сохраняет смысл, надо задуматься не об оппозиции, но об альтернативе этому абсурду. Альтернатива отличается от оппозиции кардинально – это не просто нонконформистское несогласие, но именно утвердительный проект. Это не просто спор о словах – но фундаментальная разница политического мышления. В решающие моменты, как мы хорошо знаем из истории, победу одерживают не критики прежнего режима, но те, кто сам готов строить новую политическую реальность.
Специфика текущей ситуации состоит в том, что декларируемые цели власти и оппозиции могут никак не отличаться. Власть легко произносит красивые слова о "гражданском обществе" и "социальной справедливости", выбивая тем самым у оппозиционных идеологов все критические аргументы. В этом случае остается только альтернативная стратегия – со словами власти можно вполне согласиться, показывая при этом нарастающий разрыв этих слов с ее делами.
Вы замечательно говорите об инновациях – но сильно ли обновилась страна с помощью ваших туманных нацпроектов? Почему сырьевые сверхприбыли идут не в социальную сферу и модернизацию ветхой инфраструктуры, но оседают в чиновничьих карманах и зарубежных банках? Кстати, вы так не любите Америку – но зачем стабфонд храните именно там? Почему вместо гражданских свобод, свойственных современным людям, российское население пичкают какой-то пропагандистской "фофудьей"? Вы так опасаетесь распада России – но не сами ли создаете для него предпосылки, относясь к субъектам федерации как к бесправным колониям?
Впрочем, задавать эти вопросы власти бессмысленно – такая кодировка не распознается ее операционной системой… Но одной критической диагностики уже мало. Если грядущая Национальная ассамблея не будет замыкаться в каких-то идеологических рамках, а синтезирует и предложит собственные решения этих проблем – она станет уже не просто оппозицией, но превратится в альтернативный политический субъект.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
